Укрощение рыжего чудовища

– Будешь подглядывать?

Ого. Кажется, «тройчатка» и в самом деле подействовала. Начал огрызаться и шутить.

– Обязательно! – пообещала Варя.

И отправилась на кухню проконтролировать бульон. А потом сменила постельное белье, настежь отворила окна – проветрить. К тому моменту, когда Тихон вышел из ванной, его ждали свежая постель, проветренная комната, две чашки на прикроватной тумбочке – одна с бульоном, другая с морсом, и упаковки с лекарствами.

– Тебе надо поесть. А потом лекарства принять. Это обязательно, не спорь.

– Не буду спорить, – отозвался Тин. – У меня даже аппетит проснулся. – Он устроился поудобнее в кровати.

– У тебя мозги проснулись.

Варя вручила ему чашку с бульоном. Села на кровать Тихона. И, пользуясь тем, что рот у него был занят, произнесла целую речь. На тему того, что взрослый человек, живущий в крупном мегаполисе, где нет ни малейших проблем получить квалифицированную медицинскую помощь, и умудрившийся довести себя до такого плачевного состояния здоровья, квалифицируется как идиот. Тихон не спорил, увлечённо ел бульон. Потом принялся за морс. Потом выдохнул сыто.

– Спасибо. Очень вкусно.

– На здоровье. Ты меня слушал?

– А Васька слушает да ест.

– Слушай, ты, Васька… Почему ты не позвонил хотя бы мне? Или Славе? Матери? Ради чего ты три дня лежал с высоченной температурой, когда можно было «скорую» вызвать?!

– По кочану, – ответил он хмуро. – Я не привык просить. Сам справляюсь.

– Сам? – прищурилась Варя. – Самец, значит?

– Самец, – кивнул Тин. – По-другому не умею. Да и вообще… Обычно само проходит.

– Само?! Ты знаешь, какие бывают осложнения после гнойной ангины, если ее не лечить? Вплоть до летального исхода!

– Да ладно, – фыркнул он. – От ангины не умирают.

– Тихон, тебе сколько лет? – Варя вдохнула полной грудью. – Ведёшь себя как ребёнок! Выпороть бы тебя!

– Давай отложим все нововведения в нашу сексуальную жизнь на пару дней, а?

– Тихон!!!

– Не кричи так, – поморщился Тин. – Я всё осознал.

– Что ты осознал?

– Что был неправ.

– Нет, ты был не «неправ». Ты свалял конкретного дурака, Тихон!

– Хорошо, – покладисто согласился Тин. Зевнул. – Как скажешь.

Тут Варю вдруг осенило. Как именно он умудрился организовать себе ангину. Он же про…фукал пальто!

– Ты как долго без пальто был на улице после дня рождения?

– Немного, – пожал плечами. – Прошёл квартал.

– Деби-и-л. Тиша, ты…

– Ну, хватит уже! Я всё понял!

– Понял он! – фыркнула Варя. – А скажи мне, герой-одиночка, часы-то хорошие были? Не жалко?

– Хорошие. Да и ладно. На другие заработаю.

Он заработает. В этом сомнений нет.

– Слушай, меня что-то срубает капитально, – зевнул он. – Я эти дни не спал толком, так, то ли забытьё какое-то, то ли бред.

– Болван, – пропела Варя. – Вот ты кто. Спи.

– Ва-а-рь… – окликнул он, когда Варвара встала с постели. – А ты не уйдёшь?

Варя взглянула в окно. Уже вечер. Еще чуть-чуть – и станет поздним. И надо бы домой. Завтра на работу и всё такое. Но что-то в его голосе заставило ее ответить иначе:

– Конечно, не уйду. Спи.

И он заснул.

Варя вымыла посуду. Загрузила стиральную машину снятым постельным бельём. Выпила чаю с печеньем. Заглянула в комнату, потрогала своему подопечному лоб. Температура нормальная, спит сном младенца. И Варя, не зная чем себя еще занять, пошла осматривать квартиру, раньше как-то не до того бывало, да и Тин вечно под ногами мешался.

Наверняка у него кто-то убирается, при его ритме жизни самостоятельно поддерживать такой идеальный порядок невозможно. Или Тихий просто законченный педант.

Недолго поборовшись с собственным хорошим воспитанием, Варя отодвинула в сторону зеркальную дверь огромного встроенного шкафа. В конце концов, она сегодня сюда уже заглядывала, когда искала чистое постельное белье. Педант, теперь совершенно точно видно, педант. Всё разложено по полкам, коробкам, развешано на плечиках. Аккуратно. Как в магазине, блин! И лишь одна полка полупустая.

Варя осторожно достала с полки белую стеклянную розу с отколотым лепестком. Долго смотрела на цветок, созданный руками Егора Берковича. А потом обратила внимание на остальные предметы на этой полочке – третьей сверху. Фоторамка – изображением вниз. Но оказалось, что это не фото, а портрет маслом. Портрет Тихона, узнаваемый, но всё равно техника какая-то странная. Неуловимо знакомая, но необычная. Варя перевернула портрет. На обороте старательно, каллиграфически выведено: «Брату Тихону от сестры Софии». И дата. Его последний день рождения.

Он говорил о сестре Лизе. Значит, есть еще и сестра София. И дед – конструктор танков. И… и, видимо, кое-что еще. Много чего еще.

Еще на полке стоит светло-голубая атласная коробочка. В таких обычно продают недорогие ювелирные украшения. Варе почему-то страшно брать ее в руки. И открывать. Нет, нельзя лезть в чужие секреты. И так уже…

Но всё же она открывает светло-голубую крышечку. На белом атласе лежит серебряная цепочка. И крестик.

Варя поспешно захлопнула коробочку, поставила на место. Закрыла шкаф и пошла на кухню ставить чайник.