Укрощение рыжего чудовища

– Мне кажется, вы неверно понимаете иерархию, Глеб Николаевич. Я не привожу людей к Богу. На это способен только сам человек. Я могу только помочь.

Заведующий решил не вдаваться в теологический диспут, и вместо этого они еще поговорили про дела отделения, коллекцию подстаканников и пироги от матушки Серафимы, которые и в самом деле оказались выше всяческих похвал.

* * *

Собранная сумка стояла у дверей палаты. Стараниями Роси были приготовлены и розданы подарки: Валентине Матвеевне, обеспечивавшей комфорт во время пребывания Тина в отделении, постовым и процедурным сестричкам, анестезиологу и физиотерапевту. Остался один человек, которого Тихон должен отблагодарить лично. Именно поэтому Тин стоял уже полчаса у поста, развлекал медсестёр байками и уже порядком утомился – и языком работать, и слушать их хихиканье. А заведующий задерживался в операционной.

Девчонки вдруг резко перестали хихикать и принялись с деловитым видом шуршать бумажками. Тихон обернулся. Стеклянные двери в отделение распахнулись и показалась знакомая медведеподобная фигура. И пока Глеб Николаевич шёл к ним по коридору, Тин словно другими глазами увидел Вариного отца. Усталость читалась в каждом движении. В медленной походке. В том, как опущена голова. Как он на ходу растирал запястья. И Тихон впервые задумался, из чего состоят дни Глеба Николаевича. Или его сына. Или… дочери. Для Тина операция стала событием, перевернувшим жизнь. А для таких, как Варин отец – это каждодневная работа. И сейчас Тин отчётливо осознал, как она тяжела. Мысль показалась ему крайне важной, но он решил додумать ее потом. А сейчас…

– Здравствуйте, Глеб Николаевич.

– Приветствую, – кивнул Самойлов и обратился к медсестре: – Мариша, меня искал кто?

– Синицын вас искал! – тут же затараторила постовая. – Просил обязательно ему позвонить.

– Ясно. Выписку отдали? – Заведующий кивнул в сторону Тихона.

– Да, – дружно отрапортовали обе медсестры как по команде.

– Ну всё тогда, – Глеб Николаевич повернулся к Тихону. – Я там расписал подробно, да и вчера мы вроде всё проговорили. Ступай и не греши больше.

Медсестры хихикнули снова на диво слаженно.

– Глеб Николаевич, на два слова можно?

– Только на два, – кивнул после паузы Самойлов. – Не больше.

Он повернулся и направился к своему кабинету. Спина была теперь прямая, руки в карманах. Но его опущенные плечи и жест, растирающий запястья, крепко врезались Тину в память. Прихватив стоящую на столе коробку, он пошёл следом. На эту коробку уже в кабинете Глеб Николаевич сразу недобро зыркнул.

– Если там коньяк, убери сейчас же. Иначе о голову тебе его расшибу.

– Ну что вы, Глеб Николаевич, какой коньяк? – вздохнул Тин. – Что я, не понимаю, что ли… Какой уж тут коньяк. Другие категории.

– Сообразительный какой, – хмыкнул Самойлов, тяжело опускаясь в кресло. – Ну, где там твои два слова?

Тин помолчал немного. А потом вдруг спросил, но совсем не о том:

– Скажите, оно того стоит?

Вопрос прозвучал по-дурацки. Он вышел странным, непонятным, и Тихон был готов к ответному: «Ты о чём?» Но Варин отец вопрос понял. Сначала взъерошил волосы на затылке, размял шею, наклонил голову вправо, влево.

– А скажи мне, Тихон, как ты определяешь, что правильно, а что нет?

Теперь уже Глеб Николаевич ошарашил его вопросом. Тихон всерьёз задумался над ответом, а Самойлов продолжил с усмешкой.

– Ладно, подумай на досуге на эту интересную тему. А я тебе скажу, как я считаю. Правильно – это когда всё остальное неправильно. Понимаешь?

Тин нахмурился.

– Не могу я по-другому, – вздохнул заведующий. – Не могу и не умею. Пробовал иначе, и все равно сюда вернулся. Ну и как ты думаешь, что это означает? Что оно того стоит?

– Да, – серьёзно кивнул Тихон после небольшого раздумья.

– Ну вот ты и ответил на свой вопрос. Это всё, что ты хотел мне сказать? А то меня начальник протезной мастерской ждёт, а я ему данные еще не подготовил. И если сегодня не дам, то Алексей Тимофеевич меня самым тяжёлым протезом отдубасит.

Тин не поверил, что кто-то сможет отдубасить заведующего «травмой» хоть протезом, хоть чем другим. Но чужое время, и в самом деле, не стоит понапрасну занимать. У Тихона есть дело и разговор. Он шагнул к столу и поставил коробку.

– Это вам. Там не коньяк.

Самойлов хмуро посмотрел сначала на Тина, потом на коробку.

– Зачем это вообще? Мы с тобой сполна рассчитались, мне Валентина Матвеевна доложила.

Тихон упрямо покачал головой и подвинул коробку ближе к врачу.

– Откройте. Мне кажется, вам понравится.

Самойлов свёл брови и зашуршал коробкой. Потом сунул в нее нос. Потом достал содержимое. Вздохнул и обречённо, и восхищённо:

– Гад.

– Я был уверен, что вам понравится, – широко улыбнулся Тин.