Укрощение рыжего чудовища

Тихон позвонил хозяину мастерской, в которой они заказывали обтяжку стен и некоторых элементов интерьера. И вернулся из этой мастерской с двумя огромными мешками со всевозможными обрезками тканей. После этого подарка Серафима Андреевна даже всплакнула. И, перетряхнув за пару вечеров содержимое мешков, села шить лоскутное одеяло. Как было сообщено Тину, одеяло будет выполнено в технике «Бабушкин сад». И засыпал Тихон теперь либо под стрёкот швейной машинки, либо под тихое пение матери, работающей иголкой. Бессонница отступила.

Рося ржал над ним, когда мать звонила Тину, если он задерживался на работе. Но Тихон на ухмылки Славяна не реагировал и терпеливо отвечал в трубку: «Да, мама, я понял. К восьми буду. Самое позднее – к половине девятого. Да, хорошо, обязательно». В один из вечеров за домашним ужином он пригласил мать в ресторан, хотя и опасался отказа. И тут же получил его.

– Что ты, Тиша, – Серафима Андреевна разгладила на коленях фартук. – Я не могу. Я в ресторан только с мужем могу пойти. Так что ты уж нас вдвоём с отцом пригласи как-нибудь. – И как-то совсем по-девичьи улыбнулась.

Тин ответно улыбнулся матери. Но подумал, что отец-то точно не примет его приглашение.

К тому моменту, когда «сменить» мать прибыла старшая из сестёр Тихих, начатое матерью лоскутное одеяло еще не было окончено.

– Ух ты! – присвистнула Нина. – Красота какая! Это кому?

– Первому внуку, – негромко ответила Серафима Андреевна.

Нина вздохнула, а Тин обнял сестру за плечи. Ничего. У него будет несколько недель на то, чтобы ее уговорить.

Переупрямить Нину Аристарховну оказалось не так-то просто. Да что там – попросту невозможно.

– Почему?

– По кочану, – пожала плечами Нина. – Не даёт бог детей, значит, есть причина.

– Нинка! – Тин уже растерял всё терпение. Бывают же такие упрямые женщины! – Дети не от бога, а от того, что мужчина и женщина, сама знаешь, чем занимаются.

Нина посмотрела на него как на дурачка, и ничего не ответила.

– Вы обследования проходили?

– Да.

– В Коломне?

– А где же еще?

– Представляю себе этот уровень!

Нина попыталась что-то возразить, но Тихон не дал.

– Слушай, в Москве есть хорошие клиники европейского уровня, которые занимаются вопросами лечения бесплодия. Как крайний вариант – есть еще ЭКО.

– Тиша… – Сестра смотрела на младшего, как будто что-то новое в нём увидела. – А ты откуда это знаешь? Слова-то какие… ЭКО!

– Я изучал вопрос, – хмуро буркнул Тин.

– Твою бы энергию, да в мирное русло, – вздохнула Нина.

– А твою энергию – собственным детям! – упрямо возразил Тихон. – Сколько можно в детском саду чужих нянчить?

– Перестань! – Настырный брат ее всё-таки достал. – Говорю же, если бог не дал ребёнка, значит, есть причина! Мы с Антоном решили… – Нина помолчала. – Ещё год. И если нет… то возьмём из детского дома.

– Нина…

– Всё, закрыли тему! – отрезала Нина. – Слетай за пивом, малой.

– Я?

– Кто младше, тот и бежит за пивом.

– Я на тебя Тохе пожалуюсь!

Нина только фыркнула.

На пиво с пелядью неожиданно подтянулся Антон, который приехал в Москву за грузом. Правда, от хмельного отказался, потому что был за рулём, но посидел с ними пару часов. Тину было неловко, что из-за него муж с женой живут в разных городах. Но на все его предложения забрать свою драгоценную с собой, потому что Тин в сестре-няньке не нуждается, Антон только отмахнулся, сказав, что давно мечтал от своей мегеры отдохнуть. Учитывая, как он в этот момент искоса поглядывал на «мегеру», – зятю Тихон не поверил.

Зато они по делу переговорили с Тохой по поводу его «Газели», на которой он экспедиторствовал. Антон, в отличие от Нинки, не стал кочевряжиться и принял предложенную помощь. Они договорились, что Антон машину сдаст по trade-in, а разницу за новую машину оплатит Тихон.

– Я тебе по частям потом всё верну! – предупредил Антон.

– Конечно-конечно, – Тин впился зубами в пелядь.

Нина только вздохнула. Она точно знала, что денег брат обратно не возьмёт. Но так же точно она понимала, как важно для Тишки, спустя столько лет, что-то сделать для семьи, для близких людей. Ему это было важно и нужно. Да и пусть мальчишка играется.

При Софии Аристарховне в доме был заведён строгий порядок. И никакого пива – даже в мыслях. Заскочивший в субботу по делам Рося нарвался сначала на душеспасительную беседу по поводу того, что нельзя рот осквернять непотребными выражениями, а потом и вовсе был признан годным для позирования и усажен на табурет со строгим наказом не шевелиться. Ракета косил жалобным глазом, но мужественно вытерпел полтора часа, после чего был удостоен чести испить чаю с пряниками.