Укрощение спортивной

Он провожает меня в зал, где за столом, накрытым желтоватой клеенкой уже сидят Оксана с Юрием. В зале тоже теплая атмосфера, радующее глаз соотношение желтых и коричневых тонов. Параллелепипед встроенной кухни коричневого оттенка прижимается к стене у окна, ящички и вытяжка над ним такого же цвета. Всё аккуратно и чистенько. На столе на трех блюдах, напоминающих подносы, лежат яблоки, мандарины, вареные яйца, рядом приткнулись небольшие тарелочки с творогом. Никакого мяса, никаких печений и настоек. Скромно, но со вкусом.

— А вот и наша спящая красавица проснулась! — приветствует задорный голос Юрия Геннадьевича. — Надеюсь, тебя никто не целовал при пробуждении?

Так быстро началась атака? Неужели у Квадратова научился такой манере поведения, что при принижении других пытается возвеличиться сам?

— Нет, я еко не целовал. Он сам проснулся, — добавляет масла в огонь идущий сзади Оскари.

— Да-да, мне не нужен такой стимул для пробуждения, — пытаюсь парировать, но сам чувствую, что проигрываю.

— Юрий, такие шутки не приняты перед баней, особенно, когда туда собираются мужчины, — мягко вставляет Марджаана.

Вот это подколола, так подколола. Я хохочу, да что там хохочу — ржу как конь, глядя, как краснеют скулы у Юрия Геннадьевича. Оксана тоже улыбается. Лишь один Оскари смотрит непонимающими глазами.

— Да это шутка такая, — пытается объясниться Юрий, но потом машет рукой. — Ладно, проехали. Шутка не прошла, забыли шутку. Оскари, ты обещал нам самую лучшую в мире баню, когда же мы в неё отправимся?

— Нельзя в паню хотить на колотный шелуток. Нушно немноко поткрепиться и потом итти. Укощайтесь. Пища леккая, чтопы в пане не пыло тяшести. Сатись, Порис, — Оскари показывает на свободный стул.

— Как спалось на новом месте… Оксана? — все же ещё непривычно называть её без отчества.

Она закрутила волосы в свободный узелок, надела домашние трико и серую майку с веселым Микки Маусом. Богиня домашнего уюта. Такой бы хорошо встречать мужа с работы и вести его на кухню, где галдят двое-трое детишек.

— Спасибо, очень хорошо. Никто не тревожил звонками, и впервые не снилась работа, — Оксана подпирает щеку рукой и отправляет в рот одну дольку яблока за другой.

— Да уж, отдохнуть от стресса в наше время дорогого стоит. Не всем это по карману, правда, Борис? — подмигивает начальник логистики.

— Иногда выпадает шанс выиграть отдых, — отвечаю я и засовываю в рот вареное яйцо.

Надеюсь, что это достаточный намек на то, что я не желаю разговаривать на эту тему. Эх, я понимаю, что расскажи он о нашей афере и не видать мне Оксану как своих ушей. Вряд ли женщина её уровня согласится добровольно стать призом в споре двух самцов. Юрий переключает внимание на Оксану и временно оставляет меня в покое. Я пользуюсь моментом и набиваю желудок предложенной пищей.

— А потом мы поднимались в Хэндуаньшань, где местный настоятель даже благословил меня. Представляешь, поднимаемся на люльке, куда помещается всего два человека. Монахи сверху подтягивают нас. Высота такая, что я успел три раза вспотеть. Когда же замечаю изрядно потрепанную веревку, то спрашиваю монаха, как часто они её меняют. На что тот с невозмутимым видом отвечает, мол, как порвется, так и меняют, — Юрий одним из первых рассмеялся своей шутке.

Оскари оглушительно расхохотался. Женщины вежливо заулыбались. Я тоже растянул губы в ухмылке. Старый анекдот. Слышал его ещё в школе, но он кочует из уст в уста и обрастает новыми подробностями. Вот и сейчас дело происходит уже не в сказочной башне, а в тибетских горах.

Под окончание обеда Оскари принес на блюде дольки порезанной редьки. Сказал, что их обязательно нужно съесть перед походом в баню, тогда польза возрастет в разы. Я жую и стараюсь не очень сильно морщиться. Терпкий сок ложится на съеденные продукты. Мы накидываем куртки и выходим на улицу. В двадцати метрах от дома находится срубленная из больших стволов баня. Над заснеженной крышей дымится невысокая труба. Похожа на избушку из сказки, вот-вот она поднимется на куриные ножки и из неё вылезет Баба-Яга.

Небольшой предбанничек напоминает прихожую. По стенам висят букеты веников, две кадушки с черпаками словно доставлены из сказки о Емеле и щуке. Вешаем куртки на прибитые к стенкам рога. Рога или оленьи, или изготовленные из дерева — я так и не смог разобрать. Оскари сразу раздает чистые простынки.

Мы пропускаем дам вперед — попариться по первому пару, пока не очень жарко. Слышны их голоса за дверцей. Они переодеваются, прежде, чем войти в парную.

— Ну что, Борис, попаримся от души? — подмигивает начальник логистики.

— Надеюсь на это. Оскари такую баню знатную обещал, что аж слюнки текут. Оскари, а принадлежности есть? Рукавицы, шапочка? — перевожу разговор на финна, чтобы не общаться с Юрием.

— Опишаешь, Порис. Я лично вас отпарю так, что ощутите новое роштение. Ко мне в очереть записываются за месяц. Так что путьте спокойны.

— Эх, мне дубовым веничком давно не прилетало. Люблю этот запах. А Борису, наверно, нужно что-нибудь полегче. Я видел вон там женский, березовый веник. От него не так голова кружится.