Укротить сердце

― Ты не в порядке, ― резко говорю я, обеспокоенный ее бледным лицом. Дыхание у нее прерывистое, и она выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.

Во мне поднимается чувство, которого я не испытывал уже много лет. Забота.

Черт. Я забочусь о ней.

Я обхватываю ее за талию и оглядываюсь в поисках задней двери.

― Мы уходим. Прямо сейчас.

― Нет! ― Она выпрямляется, и я прижимаю ее к себе. ― Ни за что. Мы не уйдем. ― Ее смех дрожит. ― Я не часто делаю это. Пью. Танцую. Мне просто нужно перевести дух.

― Не спорь со мной.

― Я и не спорю. Я убеждаю тебя.

― Ты уверена? ― Я изучающе смотрю на нее, в опасной близости от того, чтобы перекинуть ее через плечо и вынести из бара. Она может спорить со мной сколько угодно дома.

― Это моя ночь, ковбой. ― Упрямство вспыхивает в ее больших голубых глазах, и часть моего беспокойства улетучивается. ― Мне весело. Я не хочу уходить. ― Она проводит рукой по моей груди, и все мое тело замирает от ее успокаивающего прикосновения. ― Пожалуйста, Чарли, давай…

Резкий хлопок обрывает ее слова. Инстинкт заставляет меня шагнуть к ней, закрывая своим телом.

В баре наступает тишина.

В этот момент я вижу, как ладонь Фэллон покидает лицо Уайетта. Его левая щека вспыхивает ярко-красным, пока они смотрят друг на друга. Затем Фэллон произносит что-то похожее на «да пошел ты» и выбегает через заднюю дверь.

Я хмурюсь, замечая, как Уайетт приподнимается, чтобы пойти за ней, но Шина тянет его обратно к себе.

― Господи, ― рычу я.

Об этом узнает все Воскрешение. В таком маленьком городке сплетни распространяются как лесной пожар.

― Что происходит? ― шепчет Руби. Она сжимает мое плечо и встает на цыпочки, чтобы лучше видеть.

Проведя рукой по лицу, я поворачиваюсь к ней.

― Я беру назад свои слова об Уайетте. Он идиот.

― Я должна поговорить с ней. ― Руби сжимает мою руку, а затем прижимает сумочку к груди и спешит за Фэллон на улицу.

Я бросаю взгляд на своего тупоголового брата, пока Шина воркует над ним.

Я в бешенстве. По-настоящему в гребаном бешенстве. Уайетт зашел слишком далеко с Фэллон. Что бы он ни делал, моему брату нужно научиться не трахать сердце хорошей женщины.

Я смотрю на заднюю дверь, за которой исчезла Руби, и думаю, не стоит ли мне самому последовать собственному чертову совету.

И не слишком ли уже поздно?

Глава 20

Руби

Я делаю глубокий вдох и подхожу к Фэллон. Она стоит рядом с мусорным баком в переулке и курит. Вблизи она выглядит раздраженной и агрессивной. Небольшой серебристый шрам тянется вдоль ее челюсти, а темно-каштановые волосы ниспадают до середины спины. Обрезанные шорты, в которые она одета, демонстрируют красочные татуировки в стиле родео, которые тянутся вверх по бедрам, подчеркивая ее худые, мускулистые бедра.

Хотя мы уже встречались, я не уверена, что она захочет поговорить со мной. По правде говоря, я восхищаюсь Фэллон. Завидую ей. Ее татуировкам, ее лошадям и ее свободе. Она прямая и свирепая, и у нее нет бомбы замедленного действия в груди.

Фэллон выпускает дым, когда видит меня.

― Черт. Не говори моему отцу.

Я улыбаюсь.

― Со мной твои секреты в безопасности.

Она хмыкает и глубоко затягивается сигаретой. Дым клубится в воздухе между нами.

― Мне жаль, ― говорю я, думая о той женщине в баре, которая гладит кроваво-красными ногтями руку Уайетта. Если бы это был Чарли, я бы взяла свою рюмку и швырнула ее ему в голову. ― Насчет Уайетта.

Фэллон пожимает плечами. Пылающий гнев в ее глазах ― единственный признак того, что она ранена.

― Нет никакого Уайетта, ― говорит она, растягивая слова и энергично качая головой. ― Он настоящий клоун, от которого я планирую держаться как можно дальше.

Молча мы смотрим в темноту переулка. В чернильно-черном ночном небе сверкают звезды. Лунного света достаточно, чтобы разглядеть исписанные граффити кирпичные стены и брошенные на землю пивные банки. В воздухе витает аромат сосен и лета. Прохладный ветерок высушивает пот у меня на лбу, и я делаю глубокий вдох.

Я рада передышке после того, что произошло в баре после выпивки и быстрых танцев. Я прижимаю руку к своему все еще бешено колотящемуся сердцу, желая, чтобы оно вернулось к нормальному ритму. Такому, чтобы я не потеряла сознание прямо на танцполе.

Эта мысль, словно электрошокер для моих эмоций, сбивает с ног. Сегодняшний вечер ― ужасное напоминание о правде моего положения. Моего состояния.

Я закрываю глаза.

Я лгу Чарли.

Мое сердце не в порядке и никогда не будет в порядке.

Чарли хочет детей. То, что я никогда не смогу ему дать из-за своего сердца.

Я качаю головой, злясь на себя за то, что вообще допустила эту мысль. Это не имеет значения. Нас нет и никогда не будет.

Через восемь недель я уеду.

Фэллон бросает сигарету на землю и затаптывает сапогом.

― Ну что? Как тебе танцы с Чарли Монтгомери? Вы двое там хорошо смотрелись.

― Это было весело. Просто летнее развлечение, ― уточняю я, не совсем понимая, зачем пытаюсь это прояснить. Может быть, потому что отрицать легче, когда произносишь это вслух. Когда позволяешь другим людям услышать и сделать это более реальным.