Укротить сердце

― Полегче, ковбой. Я была такой же четыре недели назад.

― Больше нет, ― говорит он. ― Разве ты не слышала? Ты местная, Руби. ― Приподняв мой подбородок, он проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе. ― По крайней мере, для меня.

Я краснею и вскидываю бровь.

― Ты не это говорил в ночь нашего знакомства.

― Я был неправ, ― говорит он, и это честное признание, его грубоватая мягкость заставляют мое сердце бешено биться. ― Ну же. — Он защитным жестом кладет руку мне на талию, контролируя мое движение и уверенно провожая меня обратно в бар. Я всегда буду защищать тебя, говорит мне его прикосновение. Ты всегда будешь со мной. ― Танцпол скучал по тебе.

Я скучал по тебе.

― Ты в порядке? ― спрашивает он, увлекая меня в медленный танец. Марвин поет медленную меланхоличную версию песни Nitty Gritty Dirt Band «Fishing in the Dark».

Я смотрю на него глазами, полными желания.

― Уже лучше.

― Фэллон в порядке?

― Она ушла домой. Но я думаю, с ней все в порядке. Как Уайетт?

― Не беспокойся об Уайетте.

Я перевожу взгляд на ленточку на его запястье.

― Как долго ты собираешься носить эту ленту, ковбой?

― Столько, сколько ты захочешь.

― О, ― тихонько выдыхаю я.

Мое сердце бешено колотится. Огонь сжигает воздух между нами.

От его заявления у меня подкашиваются ноги, а сердце пропускает все положенные ему удары.

Я не знаю, что означает его ответ, я просто знаю, что это слишком.

Слишком для меня.

Как будто это может разбить оба наших сердца.

Я кладу голову ему на грудь и слушаю, как бьется его сердце. Его биение такое сильное. Такое здоровое.

Я делаю глубокий вдох. От него не пахнет дорогим одеколоном. Он пахнет трудолюбивым мужчиной, ковбоем, землей, солнцем и жизнью.

Здесь, на этом танцполе, наши отношения не кажутся временными. Он прижимает меня к себе, как будто я принадлежу ему.

Хуже того, я больше не знаю, хочу ли я, чтобы они оставались временными. Я сказала, что моя голова будет принимать решения, но похоже, что мое безрассудное сердце берет верх.

В Чарли легко влюбиться. Надеюсь, он этого не знает.

Надеюсь, он не сделает того же.

Когда песня заканчивается, Чарли останавливается. Его глаза встречаются с моими.

― Что дальше?

Я упиваюсь его красивым лицом, твердой линией его подбородка.

― Больше выпивки, больше танцев, больше тебя.

Чарли сглатывает, а потом улыбается. Это самая большая и яркая улыбка, которую я когда-либо видела, и все мое тело тает.

― Все, что тебе угодно, малышка.

Он наклоняется и целует меня, а я не могу не поцеловать его в ответ.

И тут я перестаю думать о том, как не влюбиться, потому что обвиваю руками его шею и прыгаю в его объятия.

Живи каждым мгновением с Чарли Монтгомери.

Живи так, будто оно последнее.

Глава 21

Чарли

― Кажется, я пьяна, ― вздыхает Руби. Широко раскрытые глаза сияют от восторга на ее милом личике, пока она неуверенно покачивается на своих босых ногах.

Переступив порог своей спальни, я усмехаюсь и притягиваю ее к себе.

― Малышка, мне тоже кажется, что ты пьяна. ― Возбужденная и хихикающая, ― она самая милая малышка, которую я когда-либо видел.

― Что мы сейчас делаем? ― спрашивает она.

― Восход солнца, помнишь?

Спустя три шота, два пива и несколько кругов по танцполу, мы уехали из «Неонового Гризли» и вернулись ко мне.

― Но это занятие не на несколько часов. ― Она встает на цыпочки, проводит рукой по моей груди, прикусывает горло. Моя решимость ослабевает, и член набухает в джинсах.

Я привез ее к себе, потому что не хотел, чтобы пьяная она оставалась одна. Я сделал это не для того, чтобы перепихнуться.

― Что мы будем делать до тех пор? ― вздыхает она. От нее волнами исходит тепло.

Я обхватываю ее лицо ладонями и хмурюсь.

― Ты немного выпила. Если ты не хорошо себя чувствуешь…

Она хлопает длинными ресницами и мелодично хихикает, отчего мое возбуждение усиливается.

― Может, я и выпила, но я очень, очень хорошо себя чувствую.

― Ты уверена? ― еле сдерживаясь спрашиваю я. ― Я не хочу, чтобы ты делала то, к чему не готова.

― Ковбой, перестань болтать и поцелуй меня, ― говорит она прежде, чем прижаться ко мне губами.

Каждая унция крови в моем мозгу, каждый протест стекают в мой член.

Я отстраняюсь.

― Этот сарафан нужно снять.

Она притворно надувает губы, ее глаза, ресницы, подведенные дымчатыми тенями, трепещут.

― Тебе не нравятся мои сарафаны?

― Я люблю их, малышка. ― Я ухмыляюсь. Мне нравится эта сторона Руби. Игривая, кокетливая, милая. Каждая новая сторона, с которой она открывается, делает ее все лучше и лучше. ― Я просто больше люблю, когда они на моем полу.

― Ковбой, устанавливающий правила. ― На ее губах играет улыбка. Она двигает бедрами, приподнимая подол, чтобы показать кремовую кожу. Фиолетовые трусики.

Мой член напрягается от заигрывания, звучащего в ее голосе. Вся сила воли, которая удерживала меня, улетучивается в окно. Я не хочу ждать. Я прижимаю ее спиной к стене и хватаю за задницу.

― Черт, малышка, ― рычу я, зарываясь лицом в ее шею и стаскивая с нее трусики.