Укротитель Хаоса на полставки 2

Ян отвечал на каждое мое движение, каждый порыв со стократной силой и страстью. Впивался в шею поцелуями, жалил горячим дыханием, прихватывал тонкую кожу зубами и вновь возвращался к губам. Опьяневший и сошедший с ума.

Почуяв боль в груди, я сделала резкий вдох и пришла в себя. Судя по тому, что легкие словно слиплись, не дышала я довольно долго. Чудом не задохнулась!

– Ну, Бранище! – борясь с блаженной улыбкой, попыталась рассердиться я, но не вышло.

Счастье так и будоражило кровь, будто пузырьки шампанского.

«И как только сразу не догадалась? Пусть в реальной жизни нам с Яном «долго и счастливо» не светит, умение фантазировать никто забрать у меня не в силах», – размышляла я, комкая одеяло и глядя куда-то вверх. В потолок.

Хотя, в кромешной темноте и не разберёшь, потолок ли там вверху? Может, над головой сейчас бездна, а мы, люди-человеки, ограниченные пятью чувствами восприятия, видим лишь выбеленную поверхность?

Я усмехнулась, пошире раскрыв глаза. Еще немного, и впрямь начала бы угадывать очертания тех самых «разнокалиберных» дверей на потолке с огоньками-бра на косяках.

А следом подумала: «Смогла бы снова пойти… туда? Через коридоры и пугающую тьму к Яну».

Ответ, что родился в груди вместе с щенячьим восторгом, заставил щеки заалеть с новой силой и стыдливо натянуть одеяло до самого носа.

Полежав еще немного и подождав, пока чувства малость поулягутся, я села. Спустила ноги на пол и, ориентируясь по тонюсенькой световой полоске под дверью, двинулась к выходу.

Который час, угадать даже не пыталась. Толкнула дверь и тут же налетела на Мут. Она взволнованно топталась на месте.

– Что случилось? – принялась я оправлять растрепавшиеся волосы, пряча еще не выветрившееся смущение.

– Колебания в материи, – вперилась сфинкс в меня странным, будто бы слепым взглядом.

– Колебания? – приподняла я брови, осторожно обходя старуху. – Какие еще…?

Мут не ответила, продолжая принюхиваться и напряженно озираться по сторонам. Я встревожилась. Неужто Ян снова…

Звуки непринужденной болтовни почему-то даже не показались мне поводом, чтобы унять волнение. Опрометью бросившись на кухню, я вылетела в коридор, с воинственным видом дернула на себя приоткрытую дверь… и обомлела.

В комнатенке яблоку негде было упасть. Джахо с урчанием наворачивал борщ половником прямо из кастрюли. Марта, примостившись на подоконнике неподалеку от кота, брезгливо морщилась и степенно, держа курную ножку двумя пальчиками, обгладывала мясо.

Оксана и Шани с императором, сидя за обеденным столом, ничего не ели. Слушали, как Сергей, хитро щурясь, донимал аспиранта какими-то лишь им двоим понятными, но определенно неприличными шутками про ауры.

Бранов смысл их явно понимал. Оттого и хмурился яростно, и краснел, сидя на корточках и сворачивая кусок какой-то плотной темно-синей ткани.

«Ткани? – чуть не задохнулась я, отступив обратно в коридор. – Посреди… кухни?»

– О, а вот и наша «просто Слышащий»! – вскинулся амур, завидев меня. – Ты чего, как не родная в дверях мнешься? Не выспалась?

«Выспалась», – не успела ответить, как тепло валиком легло промеж лопаток. Я судорожно выдохнула и зло уставилась на амура.

Ну что за привычка «щупать» всех кого не лень своим рентгеновским зрением?

– Серёг, ты опять за свое? – буркнул Ян хрипло, заспанно.

Он распрямился, сунув под мышку толстый сверток, который, судя по всему, еще несколько минут назад был объемным надувным матрасом, а я едва воздухом не подавилась.

Что-то в аспирантском взгляде изменилось. Что-то определенно исчезло. Твердая решимость, холодная неприступность… куда все делось? Почему он не отводит взгляд, как обычно бывало? Почему смотрит с такой грустью и тоской? Будто я для него… будто мы…

Но амур друга не слушал.

Он шумно отхлебнул из кружки, и глаза его засияли странным блеском. Крутя головой и попеременно глядя то на меня, то на аспиранта, Сергей все больше погружался в восторженную задумчивость. В глазах уже так и отражались производимые им вычисления и расчеты.

Вновь мазанув по мне взглядом, Серега приоткрыл рот и... ухмыльнулся!

Паззл в его мозгу, похоже, наконец сложился.

– Ох, ты ж… – отставил он кружку, веселея на глазах. –  Ох, ты ж едреня-феня, Браны-ыч!

Тотчас все детали головоломки совпали не только в амурьей голове.

Ян крепче стиснул подмышкой свою ношу, а у меня внутри что-то в ту же секунду щелкнуло. Мозг, перегревшись, отключился, но зато атлетические возможности тела проявились в полную силу. Не владея собой, я сорвалась с места, но, не подрасчитав, со всего маху вписалась в косяк.

– Мика! – охнула Оксанка.

Я не ответила, не обернулась. А обернулась бы, все равно толку мало. Подругу я и не увидела бы. Жар стыда словно ослепил.

Будь я не в замкнутом периметре квартиры, без отдыху бежала бы до самой Олимпии, наверное. Осталось лишь пламенеющий факел в зубы всучить, чтоб килокалории все же не зря пропадали.