Укус технокрысы

Царица — и та не приказала бы грознее. Я чуть было не бросаюсь исполнять повеление, но быстро спохватываюсь: с какой стати? Однако лицо молодой женщины кажется мне знакомым. Маленький аккуратный носик, светлые пряди, выбивающиеся из-под шапочки, огромные глаза под длинными ресницами… Большего в полумраке не разглядишь.

— К сожалению, у меня нет таких полномочий. А откуда вы…

— Там мой муж. Пеночкам Петр Васильевич! Уже четвертые сутки я про него ничего не знаю! А они не пускают…

Незнакомка сжимает кулачки, и я наконец вспоминаю ее имя: Элли. Ну конечно же, Элли. Прекрасная дама, не пожелавшая утешить одержавшего пиррову победу доблестного рыцаря. То есть это я раньше думал, что пиррову. Только года через три стало окончательно ясно: прав был я, а не Пеночкин.

— Здравствуйте, Элли, — выдавливаю я из себя, словно зубную пасту из засохшего тюбика, два обязательных слова. И смотрю на Семенова. Но он взглядом отсылает меня к Бранникову.

— Нет, — жестко говорит командир «героев». — Никаких женщин в рабочей зоне! Я вообще всех посторонних оттуда выдворю, кто бы они ни были.

— Ну вот! Я же говорил! — хлопает рукавицами охранник. Хлопает, чтобы согреть руки, но получается — аплодирует.

— Я думаю, если Элли побудет пока в автобусе, ничего. страшного не произойдет, — предлагаю я оптимальное решение. — Не возражаете?

Кадровик безразлично пожимает плечами, Бранников, хоть и хмурится, молчит.

— Почему в автобусе? — не соглашается было Элли, но я, аккуратно прихватив ее за рукав шубки, подталкиваю к открытым задним дверям.

М-да. На ловца и зверь бежит. Интересно, понимает Гриша, почему я вдруг повернул на сто восемьдесят градусов? Пеночкин! Виновник аварии Пеночкин! У меня в этом — ни малейшего сомнения.

— Григорию Андреевичу, конечно, можно пойти с вами? — спрашиваю я у Бранникова тоном, не допускающим отрицательного ответа, и впрыгиваю вслед за Элли в автобус. В дверях огладываюсь. Гриша смотрит на меня, словно мальчик в цирке на укротителя, сующего голову в пасть молодой рассерженной тигрице. Для него Элли так и осталась хищной дикой кошкой, от которой следует держаться как можно дальше. Кажется, он не понимает, почему я остаюсь. Думает, что… Ну и пусть. Каждый, как говорится, в меру своей испорченности.

— Не спорьте, — вполголоса говорю я Элли. — Пусть они уйдут, а там видно будет.

Бранников машет рукой, и молча наблюдавшие за происходящим спасатели, подхватив предусмотрительно оставленное на снегу снаряжение, тянутся вслед за командиром в сторону ворот. Гриша — замыкающий. Водитель, умница, захлопывает двери, и в салоне сразу становится уютнее. Мы усаживаемся на теперь уже свободное заднее сиденье.

Глава 12

Да, для Гриши Элли — молодая опасная тигрица. А для меня всего лишь маленькая своенравная девочка, которую мне, за недостатком времени и ввиду неблагоприятной ситуации, восемь дет назад так и не удалось переупрямить. Сегодняшняя встреча — подарок судьбы. За окном — морозная ночь и деловитая работа спасателей, здесь, по контрасту, почти в тепле и уюте, только мы вдвоем. Кимарящий за рулем водитель не в счет. Только Прекрасная Дама и ее верный рыцарь, примчавшийся по первому зову вызволять из беды… мужа Прекрасной Дамы. М-да. Нескладуха получается. Значит, просто: по зову Прекрасной Дамы. И точка.

— Вы спасете Петю? — спрашивает Элли после неловкого молчания и дует на озябшие руки, прямо сквозь тонкие шерстяные перчатки.

— Да. Уверен, да!

Такая надежда вспыхивает в больших — серых, помнится? глазах… Счастливчик Пеночкин. Только вряд ли он понимает это.

— Именно для этого я и приехал, — продолжаю я столь же самоуверенно, — Но без вашей помощи мы не справимся.

— Что я должна сделать? — спрашивает Элли тоном записной отличницы.

— Прежде всего рассказать все, что знаете о работе своего мужа за последние два с половиной года.

Вначале — дело. А любовь — потом. Я этому правилу никогда не изменяю, и еще ни разу об этом не пожалел. Ибо заметил: успехи во втором приходят исключительно после успехов в первом. Нет, ну надо же: Пеночкин! И самый надежный источник информации — его жена — почти у меня в руках. Немного дружеского участия, чуть-чуть мужского внимания — и кладезь нужных сведений откроется.

— Я знаю очень мало, — со вздохом говорит Элли, наклоняя голову чуть вправо и поправляя выбившиеся из-под шапочки волосы. Этот взгляд — чуть искоса, сбоку — очень идет ей. Вряд ли она понимает это умом. Но инстинкт безошибочно подсказывает каждой женщине оптимальные для нее взгляды и жесты. — Он последнее время очень много работал, со мною почти не разговаривал. Просто — некогда было, понимаете?

Прекрасно понимаю, девочка. Пропадать днями и ночами на работе, оставляя без присмотра такое сокровище… Жаль, я не знал. А то был бы Пеночкин рогат, как благородный олень.

— Он что, продолжал заниматься проблемой «артегом»?