Улей

- Это как будто мы... что? Семя, посаженное в ебаном саду? Культивированное, скрещенное, улучшенное... пока они не получили нужный сорт, правильный гибрид, который им нужен.

Он просто покачал головой.

- Но чего они хотят, Элейн? Что они задумали? Завоевать нас? Что?

Она пожала плечами.

- Я не уверена, и Гейтс тоже. Но одно можно сказать наверняка: им нужен наш разум, им нужен наш интеллект. У них единый разум, единое сознание, коллективный менталитет. Именно такими они хотят, чтобы мы были. Чтобы мы были ими, но в человеческом обличии. Она пролистала несколько страниц на своем ноутбуке. - По словам Гейтса, они привили нам определенные характеристики. Вероятно, у всех нас есть скрытые дары, которые мы носим в своем разуме, в нашем тщательно спроектированном сознании, и которые теперь они используют. Они пробудят способности, о которых мы давно забыли, но которые были похоронены в нас с самого начала...

- Какие?

- Способности что они заложили в нас давным-давно. Способности, которые сделают нас похожими на них. Механизмы, заложенные в наш мозг, особые адаптации, переданные через наши гены... дикие таланты, которые время от времени дают о себе знать, такие как телепатия, телекинез, пророчество... таланты, которые, когда придет время, сделают нас похожими на них - единым зловещим коллективным разумом. Это в сочетании с преобладающим инстинктом, слепым принуждением служить им. Важнейшее семя, которое они посадили в наши примитивные мозги, и оно до сих пор там.

Катчен спросил: - Итак, все, чем мы являемся, вся наша история и даже наша судьба... Старцы были архитекторами всего этого? Мы... искусственные?

- И да, и нет. Я думаю, что наша культура, наша цивилизация - наша собственная. Хотя многое из этого может быть основано на архетипах, запечатленных в нашем мозгу тысячелетия назад. Даже наше представление о боге, высшем существе, творце... без сомнения, основано на каком-то аборигенном образе их, помещенном в наше подсознание. Они видели себя нашими богами, нашими хозяевами... тогда и сейчас... и мы, по сути, были созданы, чтобы стать их инструментами, продолжением их органических технологий, которые будут использоваться для планов, о которых мы даже не можем догадываться. Но это знание может быть в нас, дремлющее в нашем мозгу, пока они не решат его разбудить. И когда это произойдет... когда это произойдет, человечества больше не будет, Катчи.

Лицо Катчена было покрыто капельками пота, его глаза были широко раскрыты и раздражены. - Мы должны остановить это, Элейн. Мы должны остановить это безумие.

- Если сможем. Если сможем, - сказала она, ее голос был полон горькой безнадежности, ужасной неизбежности. - Господь знает, что они вложили в нас, какие скрытые императивы и средства контроля они могут задействовать прямо сейчас, готовясь раскрыть их в глобальном масштабе, чтобы привести нас к нашей конечной судьбе.

- Какие?

Но Шарки могла только покачать головой. - Я не знаю и не думаю, что хочу это знать.

- Нам пиздец, Элейн. Если Гейтс прав, нам пиздец. Катчен все пытался смочить обветренные губы, но у него закончилась слюна. - Я очень надеюсь, что Гейтс - сумасшедший. Я очень на это надеюсь.

- Я так не думаю, - сказал ему Шарки, - и самое страшное, что от него ничего не слышно уже больше сорока восьми часов.

33

По мнению Хейса, он заплатил за этот танец, и ЛаХьюн должен был вальсировать с ним щека к щеке, нравится ему эта идея или нет. И ЛаХьюну эта идея определенно не нравилась. Но он знал Хейса. Знал, что пытаться избавиться от этого парня - все равно, что пытаться вытряхнуть пятно с шорт.

Хейс был настойчив.

Хейс был неумолим.

Хейс будет висеть у тебя на спине, как тату, пока не получит именно то, что хотел. Ни больше. Ни меньше. Но ЛаХьюн, конечно, уже был сыт Джимми Хейсом и его параноидальной чушью. Он говорил прямо в лицо Хейсу, и вот что он сказал Хейсу, не удосуживаясь пожалеть его чувств ни на йоту. По его мнению, Хейс был шилом в заднице. Ебанным идиотом. И котом, нассавшим в пунш.

"Ты мне надоел, Хейс, - сказал ему ЛаХьюн, - ты мне так надоел, что мне срать охота. От одного твоего вида у меня сводит желудок".

Хейс сидел в кабинете администратора, положив ноги на стол, хотя его полдюжины раз предупреждали, чтобы он снял оттуда свои грязные, вонючие ботинки.

- Вы пытаетесь мне что-то сказать, мистер ЛаХьюн? Потому что у меня внутри возникает странное ощущение, что я вам просто не нравлюсь. Но, возможно, это просто газы.

ЛаХьюн сидел там и действительно пытался быть терпеливым. Действительно пытался сохранить достоинство, которое этот человек с первого дня прожевал, проглотил и высрал. Да, он пытался сохранить свое достоинство и не бросится прямо через стол на Хейса, этого вкрадчивого бородатого комка грязи.

- Нет, ты меня прекрасно понимаешь, Хейс. Просто отлично. И убери свои чертовы ноги с моего стола.

Хейс поставил один ботинок на другой. - Значит, ты хочешь сказать, что, между нами, все кончено? Больше никаких встреч за масляными баками в генераторной?

- Ты не смешной, Хейс.