Улей

Хейс сидел на заднице от дрожи города, под его ногами расходились трещины. Но он видел Катчена и знал, что он чувствует, улавливая мгновенные проблески того, что видел. "Боже мой, он живет этим, он живет в ужасе этого", - думал Хейс, пытаясь удержать Шарки. "За свое существование это место впитало в себя столько ужаса, боли и безумия от многих маниакальных, лихорадочных умов, что больше не могло сдерживать все это".

И это то, что происходило с Катченом.

Эти воспоминания... не воспоминания инопланетян, а воспоминания людей... кровоточили и наполняли его, и он помнил то, что помнили они, проживал их. Да, он вспоминал древний ритуал, практиковавшийся Старцами, когда они наполняли небеса стаями крылатых дьяволов и собирали образцы, а иногда и целые популяции, чтобы приносить сюда для экспериментов и модификаций. Он был первобытным человеком, затем обезьяной, а затем чем-то средним и даже отдаленно не похожим на человека, знавшим ужас всех видов перед роем, вторгающимся роем инопланетян.

Бешено прыгая и скрежеща зубами, Катчен бросился через край ямы.

Кто-то закричал.

Может быть, это был Хейс, а может быть, Шарки, а может быть, они оба. Но затем яма, словно получившая жертву, ожила, разразившись шквалом вибраций, визгов и электрических потрескиваний. А затем начала светиться поднимающимся светящимся туманом. Чем бы он не был, полем фосфоресцирующей энергии или просто наэлектризованным туманом, он выкипал из ямы, как пар из ведьминого котла. Змеиные усики и белые веревки перекинулись через край ямы и растеклись по полу мерцающим туманом. Хейс чувствовал, как они скользили по его ногам и рукам, кружились и поглощали, заставляя кожу идти мурашками, как будто его окунули в муравейник. Он был живым, энергичным и подвижным, как некая разумная жизненная сила, пришедшая их поглотить.

Казалось, он не мог пошевелиться, и Шарки тоже.

И затем далеко внизу, но уже ближе, поднимаясь над этим сплетением сверхзаряженного тумана, донесся звук, который они слышали раньше: безумное и диссонирующее пение, разъяренные голоса Старцев, доносившиеся эхом из ямы. Оно вздымалось, разворачивалось, превращаясь в какофоническое пронзительное нытье, которые больше походило на тысячи гудящих цикад, чем на мелодичное пение, которое он помнил. Оно становился все громче и громче, пронзительный визг флейт, возможно, сотен этих существ, поднимающегося роя. Они поднимались снизу, блея и свистя, с фальшивым пищащим шелестом, лунатическим шепотом, который достигал оглушительной громкости, как если бы ваша голова застряла в улье шершней.

Хейс знал, они приближались.

Рой.

Да, они поднимались с самого низа по темным и гниющим коридорам, точно так же как в древние дни они приходили, чтобы жать и собирать, отбирать образцы для своих отвратительных экспериментов. Но на этот раз они шли не с неба, а двигались по подземным сетям, которые, вероятно, соединялись с озером Вордог под ледяной шапкой.

Чары были разрушены.

Хейс и Шарки с трудом поднялись на ноги, и этот странный туман дошёл до их талии, совершенно белый и сияющий. И сразу за ними раздался звук, одинокий пронзительный визг макабрического пения, похожего на рев и пан-флейты, надутые ураганным ветром. Они увидели одно из существ, одного из Старцев, с торчащими и широко раскрытыми красными глазами на мясистых стеблях, с расправленными крыльями и царапающими друг друга придатками.

Потом были еще и еще.

Но они не были настоящими... они были призраками.

Отражениями.

Воспоминания, вырвавшиеся из могильника внизу благодаря притоку человеческой психической энергии и, возможно, разумов тех, кто поднимался снизу. Они ныряли и дрейфовали, шумя и взмахивая крыльями, оставляя за собой клочья белого пара, неземные существа, нематериальные, но мертвенно-бледные и пугающие, стебли их глаз извивались, как дряблые белые черви. Они истекали из городских пустот, как светящиеся змеи из нор, проходя друг через друга, через Хейса и Шарки холодным дыханием. Безобидные, как блуждающие огни.

Хейс отказался бояться их, бояться существ, умерших миллионы лет назад.

Он взял Шарки за руку, а она схватила фонарь Катчена, и они начали удаляться от ямы и сопутствующих ей фантомов. Город был населен призраками, он был полон духов и дрейфующих спектральных разумов, которые были опасны только в том случае, если вы сделаете их такими, если вы позволите этим мрачным разумам коснуться вашего собственного, напитаете их вашими страхами и ненаправленной психической энергией. Но если это произойдет, то будет достаточно ждущей свободной потенциальной энергии, чтобы проделать дыру в вашем разуме и выпотрошить мир.

Хейс и Шарки не дадут такой возможности этим разложившимся интеллектам. Они просто отказались.

Но потом что-то пришло. Что-то другое.

И это был не призрак.