Улей. Отверженная (СИ)

Это мое сердце сжалось настолько, что Ее Величеству стало в нем тесно. И она ушла, забрав у Второй ее единственную человеческую способность — любить. Вероятно, рассчитывала привязать к себе одной лишь силой, да вот прогадала — и с той нитью в скором времени было покончено.

— Зачем? Зачем, проклятье, тебе дался этот трон?!

— Ты знаешь зачем… — Прямой взгляд в его сияющие зеленые омуты и рваное дыхание, скользящее по колючей щеке. — Из-за тебя. Все началось из-за тебя…

— Врешь! — Ладонь со злостью впечаталась в землю, аккурат в то место, где мгновением ранее нежилась я. В воздух взмыл столб пыли. Черные мощные крылья яростно хлопнули, сдувая его. Разумеется, никто не желал оказаться виноватым… даже непробиваемый во всех смыслах Четвертый. Я смотрела на его ставшее вдруг хмурым, ожесточенным лицо и думала…

Прав ли он? Не знаю.

Я уже ничего не знала.

Помнила ссору, крики, ругань — благо они случились в гетто. Мы слишком заигрались в «счастливую семью», пора было заканчивать. Пустышка окрепла, адаптировалась и больше в нашей помощи не нуждалась. Я не хотела делить любовника с Королевой, но знала, она не потерпит отказа и рано или поздно добьется своего. Мысль эта не давала покоя, душила, вгрызалась в мозг и пускала метастазы по всему телу. Ревность — тяжелое бремя, и от нее я светилась, как рождественская елка на ежегодном людском празднике. Сила сносила все внутренние преграды и прорывалась болезненными язвами то тут, то там. Решение, единственное и невероятно простое, крутилось бешеным волчком в голове, но вот выбор оказался не в пример сложнее, почти непосильный: либо я, либо она. Потому что как прежде уже не будет…

Королева сделала неправильный ход — избавила свою неверную слугу от противоречивых, мучительных по своей сути чувств. И вскоре пришло облегчение, а вместе с ним и новый зуд, куда опаснее прежнего.

Не стоило врать себе.

Интерес к трону проснулся не из-за красавчика Четвертого, и даже, признаться честно, не из-за сероглазой девочки с поломанными крыльями. Просто они оба, сами того не осознавая, послужили спусковым механизмом…

А зудом, что привел к краху весь Улей, оказались мои неуемные амбиции. Понятия не имела, откуда они взялись — такие опасные, честолюбивые, чуждые природе разведчика. Должно быть, корнями уходили в генетический код, полученный от Первой Сотни.

Мое наследие, единственное и проклятое.

Город уже спал. В трактире Сотого горел последний фонарь-светлячок. Он освещал стол, где расположилась большая компания. Среди последних посетителей были трудяги разных уровней, но в основном разведчики и диспетчеры из центра. Рядом со мной сидел Док, с еще настоящим лицом и той же скупой мимикой. Случайно затесавшись, он не участвовал в нашем шумном разговоре и молчал весь вечер. Поэтому я, немного оглушенная крепкой медовухой и всеобщим вниманием, даже не сразу поняла, кто сказал:

— Вам разве не запретили видеться?

Его вызывающий тон не имел ко мне никакого отношения. Он завидовал Четвертому — тому, кто нагрянул в уже закрытый бар. Так легко получить приглашение в фавориты, да и еще взять время на раздумье — в голове ученого никак не укладывалась логика конкурента.

— Я не к ней, — сказал как отрезал и сел за соседний столик, буравя меня злыми зелеными глазами.

Четвертого считали опасным, но не шибко умным. Потому не придали особого значения, мол, захотел расслабиться, чего тут зазорного! Отсутствие какого-либо персонала и поднятые стулья разведчика не смутили. Его в принципе редко что могло смутить. За это он мне и нравился.

На дисплеях, переведенных в спящий режим, стояла зазывающая заставка: «Приходи — не робей, выпивай и здоровей!», придуманная лично хозяином заведения. К слову, тот отсутствовал в зале, занимался инвентаризацией в кладовых. При нем я, конечно, не решилась бы затеять одну веселую, беззаботную игру. Сотый по роду деятельности был просто кладезем полезной информации, но при этом и верным рабом Короны…

— Вторая, а кем был бы я? — сказал изрядно захмелевший координатор — Двести шестой. Он был последним на очереди.

— У тебя приятный голос в наушниках. Особенно здорово, когда, послав нас к бесу на рога, мило извещаешь о срочном и обязательном сборе в Улье. Фаворит! Определенно мой фаворит. Плохие новости хочу получать только из твоих уст!

Он хохотнул, но не успел ничего ответить, поскольку влез Четвертый.

— Во что играете?

— Какие места мы могли бы занять в другой колонии… Это очень забавно. Абсурдно, но смешно до слез! — тут же отозвались за нашим столом. Я скрипнула зубами: пьяные равнялись болтливым. Расчет был таков, что по дороге до лежаков они ни с кем не пересекутся. Память запишет в подкорку мозга понравившиеся мысли и будет осторожно их подсовывать уже протрезвевшему владельцу.

— В колонии Второй? Этой маленькой зазнавшейся выскочки? — Четвертый бросил небрежно. А я по-настоящему разозлилась.

— Еще месяц назад ты кувыркался с этой маленькой зазнавшейся выскочкой в постели. И подавал прошение на увеличение жилплощади.