Уленшпигель и Гулливер. Антиевангелия XVI-XVIII веков

Мы видим, что несмотря на различное «словесное оформление», суть обоих сравниваемых рассказов одна и та же. И вновь авторы Народной Книги преподносят «состязание» Иисуса с Иудой в шутовском ключе, стремясь вызвать у читателя смех и даже отвращение, подробно рассуждая о том, как Уленшпигель-Иисус ел ложкой собственное дерьмо. Было весело. Реформаторы развлекались, насмехаясь над христианами. Аплодировали.

26. Первый рассказ о повешении и Воскресении Уленшпигеля-Иисуса. Поцелуй Иуды.

Как мы увидим, в Народную Книгу включено несколько различных рассказов о казни и Воскресении Уленшпигеля-Иисуса. Очевидно, данная тема сильно волновала авторов Народной Книги, и они собрали несколько описаний этого важного события. Этот факт отмечают и современные комментаторы: «Два различных изложения смерти Уленшпигеля... и три истории, посвященные его погребению... показывают, что было несколько вариантов предания об Уленшпигеле, которые позднейшие «редакторы» соединили в народной книге», с.310.

Начнем с 57-й главы. Мы цитируем.

«57-я ИСТОРИЯ РАССКАЗЫВАЕТ, КАК УЛЕНШПИГЕЛЯ В ЛЮБЕКЕ ХОТЕЛИ ПОВЕСИТЬ И КАК ОН БЫСТРО ИЗБАВИЛСЯ ОТ ЭТОГО ХИТРОЙ ВЫХОДКОЙ.

Ламбрехт, сиделец, обдумал слова, сказанные Уленшпигелем при выходе из погреба. Он позвал стражника и поспешил за Уленшпигелем и догнал его на улице. Стражник схватил Уленшпигеля, и тут же при нем обнаружили два кувшина: один — пустой, а другой — в котором было вино. Ламбрехт со стражником назвали Уленшпигеля вором и повели в тюрьму. На суде они заявляли, что Уленшпигель за свою проделку заслуживает виселицы, тогда как другие считали, что его выходка не более как легкое озорство, и говорили, что Ламбрехту следовало бы остеречься утверждать, будто его никто не сумеет обмануть. Но те, кто были злы на Уленшпигеля, настаивали, что это воровство и что он должен быть за это повешен. Так что приговор ему был вынесен: виселица. Когда наступил день казни и Уленшпигеля должны были вывести повесить, волненье охватило весь город. Кто пеший, кто конный — все устремились на место казни, так что любекский магистрат встревожился, как бы они не отбили Уленшпигеля силой и не помогли ему избегнуть повешения.

Людям хотелось посмотреть, как встретит свой конец Уленшпигель, бывший в жизни таким необычайным человеком. Кое-кто думал, что он сведущ в чернокнижии и с его помощью выйдет сухим из воды, и многие ему этого желали.

Когда Уленшпигеля вывели, он держался совсем тихо и не говорил ни слова, так что все дивились на него и думали, что он впал в отчаяние. Так продолжалось до самой виселицы. Тут он открыл рот и потребовал к себе весь магистрат и смиренно попросил, чтобы они выполнили одно его желание. Он не станет просить о помиловании (далее перечисляется — чего еще он не будет просить — Авт.)... но [просит] о ничтожной вещи... которую славный магистрат города Любека легко может сделать, не затратив при этом ни пфеннига.

Городские советники собрались все вместе и отошли в сторонку, чтобы посовещаться, и были рады выполнить его просьбу, коль скоро она не касалась вещей, о которых он заранее упомянул... Если Уленшпигель будет держаться этого условия, то магистрат выполнит его просьбу. Уленшпигель сказал: «Я не буду просить у вас ничего из пунктов, которые я перечислил. Но если вы согласны исполнить то, о чем я вас попрошу, то дайте мне руку». Это все они выполнили и поклялись ему устно и дав руки. Тогда Уленшпигель сказал: ... «Вот в чем моя просьба: когда я уж буду повешен, пусть Ламбрехт каждое утро три дня подряд приходит ко мне, Ламбрехт — первым, а живодер, что нужники чистит, — вторым, пусть оба они натощак целуют меня в задницу». Все тут плюнули и сказали: «Это непристойная просьба». Уленшпигель сказал: «Я считаю почтенный магистрат города Любека столь честным, что он сдержит обещание, на чем мне подали руку и поручились устно».

Они стали советоваться, как им тут поступить, и было решено из милосердия и по другим привходящим соображениям отпустить его с миром. Итак, Уленшпигель уехал оттуда в Хельмштет и его больше не видели в Любеке», гл.57, с.218-220.

Сюжет очень интересный. Давайте разберемся.

• Рассказ начинается с некоего сидельца Ламбрехта, врага Уленшпигеля, который утверждал, что «его никто не сумеет ОБМАНУТЬ». В предыдущей главе это имя не упоминается, хотя авторы Народной Книги как бы отсылают читателя к ней. Однако, скорее всего, повествования 56-й и 57-й глав независимы друг от друга. Поскольку здесь всплывает тема обмана, то не исключено, что это — намек на Иуду Искариота, врага Уленшпигеля. Ведь, согласно Евангелиям, ОБМАН тесно слит с образом Иуды. Эта наша мысль получит сейчас подтверждение.