Ульфхеднар (СИ)

— А я очень красивый? — Горячий шёпот обжигал губы, но Сэхунн всё равно не боялся. Совсем. Он видел солнечные отблески в глубине волчьих глаз, озорные искорки и неуклюжесть волчонка, что только учился твёрдо стоять на лапах. Он помнил волчонка, запутавшегося в силках. Помнил тугие жилы, поранившие лапу, помнил влажный язык, коснувшийся ладони.

— Не уходи, — шепнул Сэхунн, обняв Кая за шею.

— Не уйду, не брошу и никому не отдам. — Кай шутливо зарычал Сэхунну в шею и слегка покусал.

— Мне стыдно, — признался Сэхунн после короткой возни и дурачеств. — Стыдно предаваться праздности, и что мне так хорошо.

— Это ненадолго, — вздохнул Кай, снова укладывая голову Сэхунну на живот. — В пути на праздность мало что останется. Но пока это можно — пусть стыдно тебе не будет.

— А что потом? Вот доберёмся до Врат, и?

— Если доберёмся. — Кай провёл пальцами по боку Сэхунна. — А если доберёмся мы, то доберётся кто-нибудь ещё. Ну и покуда неясно, что там.

— А там что-то может быть?

— У Врат всегда что-то есть. Что-то с той стороны. Когда-то Волки провели сквозь Врата много людей. Наверняка остались следы. И их иногда находят. Потому… У Врат может быть что угодно. Но ты не бойся. Ничто не вечно. И Врата — тоже. Когда-нибудь я найду путь и приведу тебя домой. Просто иди за мной, Сэхунн, и я приведу тебя туда.

Сэхунн молча к Каю посунулся и обнял порывисто, крепко прижал к себе, носом в волосы густые уткнулся и непослушными губами шепнул:

— Я уже дома, глупый волчик.

И снилось Сэхунну, как он бежал вслед за волком по лунной дорожке во мраке, а в пятки упруго толкала пустота. Страшно не было. И упасть Сэхунн тоже не боялся. Смотрел на чёрного волка в круге луны и бежал за ним путями нехожеными сквозь явь, навь и туман дрожащий, неверный. Ткань яви звенела и рвалась. А Сэхунн держался за нити незримые, что с волком его связывали, и бежал без устали.

Сэхунну было всё равно, куда волк его вёл и как далеко. Он просто верил. Потому что сам путь — вместе — дарил счастье и радость неудержимую.

***

«Ворон» прощался с берегом на рассвете позднем, осеннем. Иней искорками мигал повсюду в свете просыпающегося солнца. Сэхунн глядел, как Кай помогал Матери сесть, укутывал в шкуру тёплую, а после Кай стоял на носу — без плаща. Сэхунн видел его спину прямую, напряжённую, да всё ждал, когда же Кай обернётся. Но Кай не оборачивался и не смотрел на Цвик, что оставался за кормой. Не смотрел на провожающих. Кай смотрел только вперёд — на стылые и вязкие от холода осеннего волны.

Сэхунн пальцами гладил тёплую от его ладоней сосновую рукоять и плавными движениями правила вёл «Ворона» вниз по течению.

Три дня всего — и ветер морской натянет парус, погонит «Ворона» вслед за солнцем к Морю Мрака. Мимо Рюгена, мимо Датского Вала, мимо холодных песчаных берегов — прямо во владения Мирового Змея, где перекрёсток путей в девять миров. Но Сэхунн не боялся. Подле ульфхеднара в нём рождались сомнения в могуществе богов. Да и помнил он, что однажды Одина сгубит именно Волк, родич Мирового Змея.

Река несла «Ворона» бережно течением уверенным, и Сэхунн ослабил руку на правиле, оглянулся. Цвик пропал из виду, и подумалось, что вот теперь — всё, конец.

«Нет, солнечный. Это только начало. Самое начало».

Сэхунн поймал пристальный взгляд Матери — как в омут провалился. Губы её не двигались, но голос её Сэхунн слышал ясно и мимо воли искал ощупью плетёнку с прозрачным зелёным камнем, где волк бежал тенью стремительной за солнцем к самому закату. Сэхунн знал, как оживить ключ этот и как карту читать, в мече спрятанную. Девятые Врата ждали его, звали.

Взором Сэхунн нашёл Кая на носу — тот рукой обхватил носового дракона и смотрел в закатную сторону, будто принюхивался. Быть может, тоже слышал зов, пронизывающий плотный и чистый холодный воздух. А Сэхунну блазнилось, что как во сне он бежит вслед за волком чёрным по лунной дорожке, а под ногами упруго звенит пустота.

Пускай начало — Сэхунн каяться не собирался. Ещё под крылом мамы и после, в Халогалане, он грезил долей славной да подумать не мог, что встретит Волка и поведёт «Ворона» через Море Мрака. Разве кто-то допредь такое делал? Никто. Сэхунн будет первым, и мало какое дело сравнится с этим в славности.

Кай обернулся наконец, прикипел взглядом к Сэхунну. И Сэхунн чуял его взгляд на лице своём, на коже — поцелуями тёплыми как от лучиков солнечных.

«Иду за тобой и всегда буду идти. Веди, Волк, и будь что будет. Я уже дома и с тобой ничего не боюсь».

По твёрдо очерченным губам скользнула тенью улыбка быстрая, после Кай вновь ухватился за дракона на носу и бросил в волны горсть желудей. Обычай. Говорили, коль море добрым будет, то вернёт дар в конце пути, и даже течения в Море Мрака тому не помеха. Но если море и не вернёт да потреплет «Ворона» всласть, дар всё равно добром обернётся пусть не для каждого на борту, но хоть кому-то милостью аукнется. Вина-река дар в море отнесёт вместе с «Вороном» и подтолкнёт в корму мягко…

Сэхунн щурился от мелких капель, летевших в лицо, и взором Кая держал. Не отпускал.