Ульян едет в Крым

В Сибири всегда спокойно. Да, зимой у нас мертвый холод, как на поверхности Луны, зато весной, осенью и летом не бывает тропических ливней, наводнений, цунами, землетрясений и прочих природных катаклизмов, негативно влияющих на повседневное существование. Даже странно, что сибиряки не научились пользоваться своими очевидными географическими преимуществами. У нас есть то, чего не хватает большинству, — нейтральность. Она по определению должна быть востребована.

Если правильно регион позиционировать, то мы от инвесторов устанем палками отмахиваться. Они к нам в очередь, а мы им чайником по их сытым харям: «Ахтунг! Хэндэ хох! Дас ист фантастиш!» Но некому заняться правильным позиционированием Сибири. А меня никто слушать не хочет. Включая нашего губернатора. Я ему в прошлом году практически каждую неделю письма отправлял с очень заманчивыми предложениями. Ни на одно не получил ответа.

Даже как-то обидно…

Прапорщик Михайлусь возвращается через два часа. В руках у него литровые бутылки с питьевой водой и бумажные пакеты с бутербродами.

— А можно задать вопрос о причинах досмотра? — интересуюсь я.

— Не можно, — равнодушно отвечает прапорщик.

— Для задержания гражданина другой страны у вас должны быть веские основания. Я буду обращаться в российское консульство и в ваше пограничное управление!

Прапорщик бубнит что-то неразборчивое и быстро покидает вагончик…

Вообще-то я писатель-фантаст. То есть автор фантастических романов. Хотя последние пятнадцать лет работаю мастером-приемщиком в фирме «Цифровые окна». Окна я ненавижу, но вынужден их терпеть, поскольку работа мастера-приемщика не отягощает мозги: знай себе принимай звонки от клиентов, иногда выезжай на замеры оконных проемов и следи, главное, чтобы мастер производственного цеха ничего не напутал, а рабочие изготовили пластиковые заготовки нужного размера.

Ничего цифрового в наших окнах нет, разумеется, просто наш хозяин считает себя безумно креативным парнем, а слово «цифровой» — магическим. Он думает, что такой маркетинговый ход увеличивает продажи, а работники офиса, которых он периодически строит и увольняет без всякой жалости, смотрят ему в рот и боятся сказать правду. Мне тоже наплевать на правду, просто я за десять лет слегка устал объяснять клиентам, почему наши окна называются цифровыми…

Мои сослуживцы и хозяин нашей фирмы не догадываются, чем я занимаюсь на досуге. Модные издатели меня тоже не знают. Да и читатели, думаю, совершенно безразличны к моей персоне, поскольку все свои романы я пишу под псевдонимами. И даже денег писательство мне не приносит, поскольку пристраивать рукописи мне удается только в те издательства, которые считают себя вершиной пищевой цепочки и не платят авторам гонораров из принципа. Адреса издательств я выписываю из литературных журналов, которые получает наша публичная научная библиотека имени Льва Толстого, и отправляю по этим адресам свои рукописи. И на бандеролях не пишу даже обратного адреса.

Так же делал, кстати, мой любимый американский писатель Килгор Траут, который за свою короткую жизнь написал сто пятьдесят фантастических романов. И так же, как мой любимый писатель, я ищу потом свои романы среди развалов уцененных книг в мягкой обложке. Иногда нахожу. Но значительную часть моих рукописей, видимо, поглощает клокочущая пустота всемирной энтропии, которая поджидает их на полпути к читателям. Но я убежден, что каждому воздастся по заслугам его. Ведь стал же Килгор Траут под конец жизни классиком научной фантастики. А перед смертью ему даже хотели вручить Нобелевскую премию в области медицины. Было официально признано, что его тексты оказали положительное воздействие на душевное здоровье человечества…

Опять возвращается Михайлусь. С ним заходят двое — выбеленная до полной победы над здравым смыслом блондинка в «цифровом» камуфляже и мужчина в гражданском кожаном пальто до колен. У мужчины тусклый бегающий взгляд и настолько незапоминающееся лицо, что сразу становится понятно — это и есть тот самый куратор из СБУ. Куратор внимательно разглядывает меня и кивает камуфлированной блондинке.

— Встать, — тут же командует блондинка.

Я послушно встаю, вытягиваясь по стойке «смирно», поедаю блондинку глазами и как бы спрашиваю: «Девушка, может, пора меня отпустить, ведь у меня на сегодня было много планов».

Она смотрит на меня с укоризной и как бы отвечает: «Придется вам свои планы скорректировать, гражданин!»

Пограничную блондинку зовут Оксана. У нее нарисованные ниточкой брови, длинный нос, асимметричное лицо, румяные щеки и подбородок с ямочкой. Она возглавляет какой-то отдел с труднопроизносимым названием. Представителя СБУ, обладателя женской задницы, зовут Олесь. Я замечаю, что он морщится, когда Оксана пытается обращаться к нему по имени. Оно и понятно, с таким именем жизнь у него не сахар. По себе знаю. Я бы вполне мог поделиться своим опытом выживания с этим Олесем, но он, как я вижу, не расположен к общению. Смотрит сквозь меня и думает о чем-то своем.