Ульян едет в Крым

— Рассказывай, — выдавливает из себя Олесь, устраивая свою огромную задницу на шатком пограничном стуле.

Я пожимаю плечами.

— И рассказывать-то особо нечего.

— Так уж и нечего? — с явным укором произносит Олесь и сует мне в нос старый «Айфон» с трещиной в стекле. — А вот это кто?

Я долго рассматриваю на экране мутную фотографию, видимо со служебного удостоверения, сильно увеличенную и рассыпающуюся на квадратики. На фотографии хмурится коротко стриженный молодой человек в форменной рубашке с майорскими погонами.

— Не узнаешь?

— Первый раз вижу.

Олесь хмыкает.

— А это ведь ты, мудрила. И зовут тебя не Ульян Горюнов, а Владислав Семенчук. Должность — руководитель группы специальных операций ГРУ Генерального штаба МО РФ. Познакомься. Фотография сделана ровно год назад. Запираться смешно, майор.

— Да? — удивляюсь я. — Можно еще разок взглянуть на фото? Если там я, то за последний год я постарел лет на двадцать как минимум. И еще у меня куда-то пропала большая родинка над левым глазом. И нос вытянулся. И уши уменьшились.

Олесь придирчиво рассматривает мутное изображение на своем смартфоне, потом внимательно изучает мое лицо, еще раз смотрит на фотографию, молча выключает экран, засовывает смартфон в карман брюк и несколько минут любуется стеной в серых разводах. На его лице не отражается ни одной мысли. Видимо, мозг совсем пуст.

— Допустим, — оживляется наконец оперативник. — А что тогда ты делал вчера в Запорожье? Изучал возможность совершения диверсии на Запорожской АЭС?

— Неужели у вас есть фотография, как я хожу по улицам Запорожья на предмет диверсии? — уточняю на всякий случай.

— Коллеги из Запорожья опознали тебя по телефонограмме. В смысле, по описанию внешности…

— Тогда это точно был не я. Вчера мне довелось прогуляться только по Андреевскому спуску и Нижнему валу. А где находится Запорожье, я не представляю даже теоретически.

— Хочешь сказать, в Кривом Роге ты тоже не был? И в районе Донецкого аэропорта никогда не появлялся? И не знаешь офиса волонтеров в городе Мариуполе, обстрелянного людьми в масках 29 ноября? — наседает на меня оперативник.

За обедом он явно переусердствовал с чесноком. Я слегка отстраняюсь, но делаю это мягко, чтобы не спровоцировать ответную агрессию.

— Про Мариуполь слышу впервые. И в Джона Кеннеди с Джоном Ленноном стрелял тоже не я.

— Пациент у нас с юмором, как я посмотрю, — кривится Олесь, откидываясь на спинку стула. — Допустим, что ты не российский диверсант и тебя действительно зовут Ульян Сергеевич…

— Так и есть.

— Ну, тогда расскажи о себе. Кто ты? Зачем приехал в Украину?

— Инженер, турист, писатель, — произношу я скороговоркой. — Ульян Сергеевич Горюнов. Направляюсь в Крым с туристическими целями.

— Пейсатель? — переспрашивает Олесь и выжидательно смотрит на пограничную девушку Оксану.

Она почему-то краснеет и долго откашливается.

— Про это мне ничего не известно…

— Пролистал я тут на днях книжку одного пейсателя из Харькова… — Олесь загадочно улыбается. — Пьесу он изволил накалякать, понимаешь. Про разрушенный российской ядерной бомбой Киев. Столица наша у него практически вся стерта с лица земли, а в подвале ресторана «Рай» на Крещатике оказываются случайно шестеро — священник, студент, бандит, проститутка, автослесарь и владелец ресторана. Выбраться они не могут, выход завалило бетонными плитами, и вот они сидят, понимаешь, в этом самом «Раю» при свечах и рассуждают вслух, как им, попавшим в рай, жить дальше. Полное упадничество и метафизика, короче. Фамилию пейсателя произносить не имею права, информация для служебного пользования, да и ни к чему она тебе, все равно он ничего больше не напишет…

— Почему не напишет? Умер? — интересуюсь я.

— Да нет пока. Но подписку дал, гад.

Мы некоторое время молчим. Олесь лениво ковыряется в зубах спичкой. Другой рукой достает пачку «Мальборо». Вздыхает. Кладет пачку обратно в карман.

— Курить бросаю.

— Все-таки насчет меня как? — напоминаю я.

— Так ты, значит, точно не диверсант?

Я киваю. В смысле, что точнее некуда.

— Тогда тебе нечего опасаться, пейсатель, — фыркает Олесь. — Врятуйте наші душі. Сейчас передам тебя Оксане Мыколаивне, она оформит задержание, как положено, и поедешь дальше в Бостон. Не захочешь в Бостон, ехай хоть в Катманду. А ты думал, мы тут дикари? Думал, мы сейчас расстреляем тебя на мосту, а труп кинем в Чонгарский пролив на съедение пираньям?

Противоречие