Улика из прошлого

Следующий стресс накрыл Элю, когда их завели в здание отделения полиции. Прежде чем отправить их на допрос или как это у них называется, «подозреваемых» принялись «шмонать». Неулыбчивая сотрудница ощупала Элю со всех сторон. Потом она бесцеремонно вывалила на специальный стол содержимое её дамской сумочки. И только тут до Элис дошла вся кошмарность происходящей ситуации. Нет, у неё-то, разумеется, ничего такого криминального в сумке не было, но ведь после того, как закончат с ней, они примутся за Никиту. И за его рюкзак! А там, в рюкзаке пистолет Штыря!..

«Мама дорогая!» Эля, у которой немедленно похолодели руки и ноги, бросила полный паники взгляд на своего «подельника». В сознание сразу же вернулись покосившиеся бараки, двухэтажные нары и угрюмые сокамерницы-лесбиянки.

Но Никита выглядел на удивление спокойным. После того как его пригласили на осмотр, он индифферентно стоял, где положено, держа руки по швам.

«Ты что?! — захотелось крикнуть Эле. — Не понимаешь, что сейчас произойдёт?! Дуболом ты этакий!»

Но даже если б крикнула, вряд ли это спасло бы ситуацию.

Когда сотрудник отделения высыпал содержимое рюкзака Никиты на стол, Эля даже открыла рот в немом крике, предчувствуя неминуемое, но…

Оттуда выпали только какие-то мятые шмотки, потрёпанное портмоне и целлофановый файл с бумажками внутри.

Эле даже захотелось протереть глаза. Никакого пистолета в рюкзаке не было!

Потом их без дополнительных объяснений посадили в железную клетку. Эле немедленно захотелось узнать подробности истории исчезновения существенных материальных предметов из отдельно взятых рюкзаков, но Никита вовремя её остановил, указав взглядом на присобаченную у притолоки камеру, мигающую красным кровавым огоньком. Наверняка устройство писало и звук, поэтому лишний раз распространяться о чём-либо этаком не следовало. Элис, верно считав посыл подельника, важно кивнула и сообщила, чтобы усыпить бдительность операторов камеры:

— Хорошая сегодня погодка, не правда ли?

— Да, вы совершенно правы, — подыграл ей Баженов. — Погодка и вправду неплохая…

«Преступников» промурыжили взаперти почти два часа. Наконец усатый полицейский, громко звеня чудовищной связкой ключей, отпер замок камеры и предложил пленникам:

— Дуйте в шешнадцатый кабинет, в конце коридора налево.

Эля с Никитой — что делать — отправились по указанному адресу; то, что им не назначили даже конвоя, рождало слабую надежду.

В кабинете за двумя рабочими столами сидели соответственно два полицейских. Один из них что-то печатал одним пальцем на клавиатуре компьютера. Почти после каждого удара он поднимал голову и разглядывал экран пузатого монитора. На вновь прибывших он не обратил никакого внимания. Второй же, напротив, сразу же замахал рукой, приглашая располагаться на двух деревянных стульях, стоящих возле его стола.

— Как же мы докатились до такой жизни? — поинтересовался сотрудник, почти весело переводя взгляд с одного «подозреваемого» на другого.

— Да вот, так уж получилось, — с ноткой извинения ответил ему Никита, всем своим видом показывая максимальное раскаяние.

— Капитан Бойко, — представился блюститель, переходя на казённый тон. — Старший дознаватель. — Его глаза хищно сузились, а от доброжелательности не осталось и следа. — Мы тут провели небольшое расследование и выяснили… — Он жестом фокусника извлёк откуда-то снизу знакомый блокнот и в раскрытом виде положил его перед собой. — Ваш? — Он упёрся взглядом в Элис.

— Д-да, — встревоженно подтвердила та. Честно говоря, за сегодняшний день произошло уже столько событий, что она устала удивляться и вопрос дознавателя встретила с чувством покорности судьбе.

— Тогда что вот это? — грозно поинтересовался капитан, развернув блокнот и пододвинув его к Эле.

— Что? — переспросила та.

Бойко потыкал пальцем на один из абстрактных рисунков.

— Вот! — уточнил он.

— Ка-картинка, — сказала Элис, заикнувшись.

— Если бы, — сокрушённо покачал головой капитан. — Это ведь секретный график раскрытия преступлений нашего отдела за последний квартал нынешнего года!

Дознаватель произнёс фразу с таким апломбом и пафосом, словно зачитывал обвинительное заключение с трибуны.

Элис в полнейшей прострации отшатнулась от дознавателя вместе со стулом. Она окончательно перестала понимать что-либо.

На некоторое время всё застыло в кабинете отделения полиции в немой сцене, даже коллега капитана на время перестал тыкать пальцем в клавиатуру.

Выдержав мхатовскую паузу, Бойко отчётливо хлопнул раскрытой ладонью по столу.

Элис вздрогнула.

— Ха-ха-ха-ха, — развеселился капитан. В его лице случилась неуловимая перемена, оно словно обмякло и расплылось на щеках брылями. — Поверили, — весело сказал он и улыбнулся. — Ей-богу же, Петрович, поверили!

Печатающий на клавиатуре коллега немедленно подгыгыкнул.

После этого капитан Бойко принялся от души смеяться. Он смеялся почти художественно, долго и искренне. Его смех переходил то в утробное гугуканье, то взлетал наверх регистра, плавно перетекая в повизгивающее хрюканье.