Улисс

– О ожирелые глазищи! Представь, чтоб выйти за такого замуж,– вскрикнула она.– С его бородёнкой.

Даус дала полную волю прелестному взвизгу, полному взвизгу полной женщины, восторгу, веселью, презрительности.

– Замуж за ожирелый нос!– взвизгнула она.

Пронзительно, заливистым смехом, за бронзой и золото, вызывали они, каждая у каждой, хохот за хохотом, вызванивая по очереди. А потом опять закатились. За жирный, сама знаешь. Изнеможённо, бездыханно, свои потрясённые головы клали они, заплетённые и башневзведенные блескогребнями, на кромку стойки. Совсем раскрасневшиеся (О!), задыхающиеся, в поту (О!), совсем бездыханные.

Замужем за Цвейтом, за жирвлезцветом.

– О, все святые!– мисс Даус сказала, взъохнув над своей прыгающей розой.– Лучше б я не смеялась столько. Прям взмокла вся.

– О, мисс Даус!– мисс Кеннеди протестовала.– Вы просто ужас!

И зарделась ещё пуще (вы ужас), ещё золотистей.

Мимо Кэнтвелских контор брел Жирморцвейт, мимо дев Сеппи в их ярком масле. Наннети-отец охотился на такие вещицы, выманивал, ходя по домам, как я. Религия окупается. Надо свидеться с ним насчёт ключного абзаца. Сперва поесть. Хочется. Ещё нет. Сказала в четыре. Время всё идет. Стрелки крутятся. Далеко. Где поесть? У Кларенса, у Долфена. Дальше. Для Рауля. Поесть. Или выжму пять гиней за те объявы. Лиловое шёлковое белье. Пока ещё нет. Услады греха.

Румянец сходит, ещё сходит, золотисто бледна.

В бар их вошёл м-р Дедалус. Заусеницы, отколупывая заусеницы с широкого ногтя на большом пальце. Заусеницы. Он вошёл.

– О, с возвращением, мисс Даус.

Он подержал её руку. Приятным был её отпуск?

– Супер.

Он в надежде, что Ростреворская погода была превосходной.

– Роскошной,– сказала она.– Полюбуйтесь, на что я похожа. День деньской валялась на пляже.

Бронзовая белизна.

– Разве можно так себя вести?– сказал ей м-р Дедалус и мягенько пожал её руку.– Соблазнять несчастных простаков мужчин.

Мисс Даус атласно выскользила свою руку.

– Ах, ну вас,– она сказала.– Уж такие вы простаки, я так и поверила.

Но он такой.

– Уж я-то точно – да,– призадумался он.– В колыбельке у меня был до того наивный вид, что так и назвали – простак Саймон.

– Вы, небось, были просто пупсик,– отвечала мисс Даус.– И что же доктор прописал на сегодня?

– То самоеаздумывал он,– что вы и сами б себе пожелали. Наверно, побеспокою вас просьбой o капелькe свежей воды на полстакана виски.

Звяк.

– Сию секундочку,–согласилась мисс Даус. С резвой грацией к подзеркаленной золотистости Кантрел и Кочренской Минеральной оборотилась она грациозно, выцедила меру златого виски из хрустального его штофа. Из-за полы своего пиджака м-р Дедалус достал мешочек и трубку. Резво подано!

Высвистнул на мундштуке он пару сиплых флейтонот.

– Ей-боаздумствовал он.– Мне часто хотелось побывать на горах Морна. Там, наверно, сам воздух полон тоника. Но, говорят, если долго грозишься, в конце концов так и сделаешь. Да, да.

Да. Он втиснул пальцами очески её девичьих волос, её русалочьих, в трубку.

Заусеницы. Очески. Раздумье. Безмолвие.

Никто ничего не сказал. Да.

Весело мисс Даус протирала фужер, тралялялякая:

– О, Идолорес, морей восточных королева.

– М-р Лидвел заходил сегодня?

Вошёл Лениен. Вокруг себя присмотрелся Лениен. М-р Цвейт достиг Эссекского моста. Да, м-р Цвейт пересёк мост Эссекский. Мне надо написать Марте. Куплю бумаги у Дейла. Продавщица там вежливая. Цвейт. Старина Цвейт. Синий цвет во ржи.

Он был во время ланча, мисс Даус сказала. Лениен прошёл вперёд.

– М-р Бойлан меня не спрашивал?

Он спросил. Она ответила:

– Мисс Кеннеди, м-р Бойлан не заходил когда я была наверху?

Она спросила. Мисс голос Кеннеди в ответ, вторая чашка чая на весу, взгляд её потуплен в страницу.

– Нет. Его не было.

Мисс потупясь Кеннеди, слышала не глядя, всё читала. Лениен вокруг колпака с сэндвичами обвернул, вкругаля, своё тело вокруг.

– Гняньте-ка! Ктосеньки тутоньки в уголочике?

Ни взгляда Кеннеди ему за старанья, он, всё же, продолжал увертюры. Чтоб где точка – тамочки делать стоп. А читать только чёрненькие: кругляшки это о, а те гнутые – сэ.

Звяк-позвяк извозчичья коляска.

Златодева, она читала и не взглядывала. Ноль внимания. Не замечала, как он читал, без партитуры, басню ей, приплямкивая:

– Лиса вы-стретила жэ-ура-вы-ля. И гэ-о-вы-о-рэ-итт: Сы-унь сы-вой кы-люв мэ-нэ-е вы гэ-ор-лэ-о и вэ-ынньь кы-ость.

Он распевничал зря. Мисс Даус обернулась к своему чаю в сторонке.

Он вздохнул в сторонку.

– Эх, ма! Ох-ти, мне!

Он приветствовал м-ра Дедалуса и получил кивок.

– Поклон от славного сына славному родителю.

– Кто ж это был?– спросил м-р Дедалус.

Лениен благожелательнейше развел руками. Кто?

– Кто был?– спросил он.– Что за вопрос? Стефен, юный бард.

Не выгорело.

М-р Дедалус, славный поединщик, уложил рядом свою сухо набитую трубку.

– Ясно,– сказал он.– Я на долю секунды его не признал. Говорят, он нынче водится с отборнейшей компанией. Недавно видел его?

Он видел.

– Прямо сегодня осушил с ним чашу нектара,– сказал Лениен.– У Мунея en ville и у Мунея sur mer. Он получил пети-мети за труды своей музы.