Улисс

Да, сказали её губы громче, м-р Доллард. Он премило исполнил эту песню, бормотала Мина. И ПОСЛЕДНЯЯ РОЗА ЛЕТА премилая песня. Мина обожает эту песню. Бокал обожал песню которую Мина.

Этой последней розой лета Доллард довёл Цвейта ощутить ветра круговерть внутри.

Шипучая штука этот сидр: крепит к тому же. Постой. Почта возле Ребена Дж. один и восемь пенсов. Отделаться уж. Обогнём вокруг через Грик-Стрит. И зачем было мне обещаться придти. Попустило. Музыка. Воздействует на нервы. Пивной кран. Рука той что колыбель качает правит.

Бен терн. Правит миром.

Далеко. Ко. Ко. Ко.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Вверх вдоль пристаней шёлЛионеллопольд, проказник Генри с письмецом для Мэди, с усладами греха, где кружевца для Рауля, с мне-там-псы-коз, шёл и шёл Полди.

Тук, слепой шёл, постукивая за туком бордюрный камень, простукивая, тук за туком.

Коули он дурманит себя этим; своего рода опьянение. Лучше дать себе волю только наполовину, как если тискаешь девственницу. К примеру, фанаты. Одни сплошные уши. Не упустить и полудольки трельки. Глаза закрыты. Голова кивает в такт. Притактнутые. Не смей и затронуть. Думать строго воспрещается. Всего и разговоров. Лялякают про ноты только.

И всё пытается заговорить. Неприятно, когда обрыв, потому что никогда не знаешь наверн, Орган на Гардинер-Стрит. Старый Глинн, шестьдесят фунтов в год. Унасестился там, на петушином вершке, с педалями да клавишами. Целый день за органом. Часами плетёт-выплетает, разговаривает сам с собой, или с тем малым, что накачивает меха. Забурчало, уркнуло, а потом, совсем нежданно, слегка ве вейнул. Виию! Ве вейнул лёгкий пук ввиии. Цвейта маленький ве..

– Он?– сказал м-р Дедалус оборачиваясь с вынутой трубкой.– Я с ним сегодня утром беднягу Пэдди Дигнама…

– Да, помилуй его Господи.

– Прочим между, там вон камертон на…

Тук. Тук. Тук. Тук.

– У его жены отличный голос. Или был. А?– спросил Лидвел.

– О, это наверно настройщик,– Лидия сказала Саймонлионелу впервые я узрел,– забыл тут, когда был.

Он слепой, поведала она Джорджу Лидвелу, вновь я увидал. И так изысканно играл, наслажденье слушать. Изысканный контраст: Бронзалид миназлато.

– Ори,– проорал Бен Доллард наливая. Пропой!

– 'ллдо!– выкричал отец Коули.

Вфррррр.

Чувствую мне подпирает…

Тук. Тук. Тук. Тук.

– Очень,– сказал м-р Дедалус, глядя на обезглавленную сардину.

Под колпаком для сэндвичей лежала на носилках хлеба одна последняя, одна-одинёшенька, последняя сардина лета. Одинокий Цвейт. Очень, всматривался он. В нижнем регистре преимущественно.

Тук.Тук.Тук.Тук.Тук.Тук.Тук.Тук.

Вот бы да.

Цвейт шёл мимо конторы Берри. Погоди. Была бы волшебная палочка. Две дюжины юристов в одном только этом здании. Тяжба. Любят друг друга. Груды пергамента. Г. г. Карман и Ник, патентованные адвокаты. Гулдинг, Коллис, Вард.

Но например молодчик, что лупит в большой барабан. Его призвание: оркестр Мика Руни. Интересно, как его осенило. Сидел дома, после свиной ножки с капустой, утрясая всё это в кресле. Репетировал свою оркестровую партию. Бом. Бомпадур. Балдей жёнушка. Ослиная шкура. Хлещут их всю жизнь, ещё и после смерти лупят. Бом. Блуп. Вобщем, что называется яшмак, то есть кисмет. Судьба.

Тук. Тук. Юноша, слепой, с постукивающей тросточкой, прошёл, туктукая, вдоль витрины Дейла, где русалка с расплескавшимися волосами (но он не видел), выпыхивала клубы русалочьего (слепой не), русалочий, наимягчайший в затяжке.

Инструменты. Стебелёк травы, зажатый в раковине из её ладоней, и подуть. Даже из расчёски и обёрточной бумаги можно выдуть мелодию. Молли в её пеньюаре на Западной Ломбард-Стрит, волосы распущены. Наверное всякое ремесло изобретает свои, усекаешь? Охотник на роге. Хха. У тебя вскочил, что ли? Cloche. Sonnez la. Пастух на дудочке на своей. Полисмен на свистке. Запоры и ключи! Трах! Четыре часа всё спокойно! Спите! Уже случилось. Барабан. Бомпадур. Постой, знаю. Городской глашатай. Длинный Джон. И мёртвых пробудит. Бом. Дигнам. Бедняга nomine domine. Бом. Вот и музыка, то есть все эти бом бом бом очень смахивают на то, что зовется da capo.

Мне и впрямь надо. Вот если б я так дерганул на банкете. Просто вопрос привычек персидского шаха. Шепни молитву: смахни слезу. Всё равно, он, должно быть, малость был простак – не разглядеть пехотного кэпа. Закутался. Интересно, что то был за малый у могилы в коричневом макине. О, шлюха этого закоулка.

Замызганная шлюха в чёрной соломеной матросской шляпе набекрень шла, размалёвана, при свете дня вдоль пристаней навстречу м-ру Цвейту. Когда впервые он узрел прелестное созданье. Да как раз. Мне так одиноко. Сырая ночь в переулке. У кого тут рог-то? Хихо. Навидалась. Тут не её околоток. Чего это она? Надеюсь не. Пст! Просто стиранное белье. Знала про Молли. Прищучила меня. Полная дама была с тобой в коричневом костюме. Не рыпайся. Мы ещё условились встретиться. Зная, что никогда или почти никогда. Слишком дорого и близко от дома родного дома. Видит меня, нет? Днём так просто пугало. Лицо обвисло. Ну, её к чёрту! О, брось, ей тоже надо жить, как и всем прочим. Посмотрим тут.