Улисс

И дорогой этой бредут стада несметные оскопленых баранов и рдеющих ярок, и стриженых овец, и ягнят, и вскормленных в стерне гусей, и волов трёхлеток, и ржущих кобыл, и обезроженных бычков, и длиннорунных овец для стрижки, а также и на откорм, и призовых спаниелей Каффа, и яловок, и свиноматок, и кабанов на сало, и всякие другие разновидности высокознатного свиного рода, и юных коров, и племенных быков наинезапятнаннейших родословных, вместе с первейшими премированными дойными коровами и беспородным скотом; и непрестанно раздается там топот, квохтанье, ржанье, мычанье, блеянье, муканье, хрюканье, урчанье, чавканье, чмоканье, овец и свиней и крупного рогатого скота с пастбищ Лаша и Раша, и Каррикмайнса, а также из ручьистых долин Томонда, с Джилликадисских гряд неприступных, и высокородного Шеннона бескрайнего, и из складок местности клана Киар, иx дойки топорщатся от переизбытка молока, вблизи бочек масла, и чанов сыра, и жбанов сливок, и кадушек ягнятины, и сусеков зерна, и овальных яиц, во множестве сотен, различных размеров, агатово крапчатых.

Вобщем, завертаем мы к Барни Кирнану, а тама, ясно дело, Патриот торчит себе в уголочке и лясы точит сам с собой и с той долбаной шелудивой дворнягой по кличке Герриовен, и дожидает чем капнет с неба, в смысле выпивки.

– Тута он,– грю,– в своей прославленной берлоге, при мантии и с ворохом бумаг, в трудах на пользу дела.

Тут долбаная помесь как рыкнет из угла – мороз по коже. Это было б актом полного человеколюбия, если б хоть кто-нибудь прикончил того долбаного пса. Мне рассказывали живой факт, как он отхапнул шмат штанины у констебля, что заявился к Сэнтри с повесткой насчёт лицензии.

– Стой и доложись,– грит он.

– Спокойно, Патриот,– грит Джо.– Тут свои.

– Проходи, коль свои,– грит.

Тута он потёр руку об свой глаз и грит:

– Какое у вас мнение про нынешние времена?

Простукивает, стало быть. Но, е-бо, Джо не подкачал.

– Похоже, рынки на подъёме,– грит и тянется поскрести свою разсоху.

Тута Патриот – хлясь! – своей клешней об коленку, и грит:

– Это по причине иностранных войн.

А Джо на это запхал большой палец себе в карман и грит:

– Все оттого, что русским охота тиранизировать.

– Уфф, да оставь ты в покое своё долбаное мудьё, Джо,– грю,– у меня такая жажда, что не продал бы её и за полкроны.

– Скажи название, Патриот,– грит Джо.

– Вино родной страны,– грит.

– А тебе?– грит Джо.

– По слову МакАнаспи,– грю.

– Три пинты, Терри,– грит Джо.– А как сердчишко, Патриот?

– Как нельзя лучше, a chara,– грит.– Правда Герри? Ведь мы победим? А?

И тута – хвать! – долбаного старoго пса за холку и, клянусь Исусом, чуть не удавил.

Фигура восседающая на громадном валуне у подножия круглой башни представляла собой широкоплечего вольногрудого мощноконечностного правдивоглазого рыжеволосого густовеснушчатого мохнатобородого широкоротого большеносого длинноголового зычноголосого голоколенного загорелорукого волосатоногого обветреннолицего жилисточленного героя. От плеча до плеча он был размером в несколько саженей и его скалоподобные горнокряжестые колени покрывала, как и прочие обозримые места его тела, густая поросль каштановых щетинистых волос, окраской и упругостью схожая с горным вереском (Ulex Europens). Ширококрылые ноздри, откуда вытарчивали космы такого же каштанового отлива, имели столь изрядную вместимость, что в их пещерной мглистости свободно мог бы свить гнездо полевой жаворонок. Глаза, в которых слеза и улыбка пребывали в непрестанной борьбе за единовластие, размером не уступали доброму вилку капусты. Мощный поток теплого дыхания исходил с регулярными интервалами из глубоченной расселины его рта, тогда как ритмичный резонанс от гулких сильных наполненых сокращений его громадного сердца громоподобным рокотом вынуждал вибрировать и вздрагивать землю, верхушку высоченной башни и ещё более высокие стены пещеры.