Улисс

Заступница согрешивших. Утешительница страждущих. Ora pro nobis. И как хорошо сказано, что всякий, кто молится ей истово и с постоянством, не будет отринут, не сгинет, ибо воистину она есть спасительным упованьем страждущих, познавшая семь мук пронзивших её сердце. Герти ясно представляла, что сейчас поисходит в церкви: отблески света в окнах-витражах, свечи, цветы и голубые стяги братства благой Девы, и отец Конрой помогает Кенону О'Ханлону в службе пред алтарем, подаёт, что требуется и, потупив глаза, уносит. Он с виду почти как святой и в исповедальне его так тихо и чисто, и темно, а руки у него, ну, прям тебе, белый воск, и если она когда-нибудь станет монахиней-доминиканкой, в их белых одеяниях, он, возможно, наведается в их монастырь ради новой послушницы Святого Доминика. Он ей в тот раз сказал, когда она ему призналась про то на исповеди, покраснев до корней волос, страшась, что он заметит, не переживать, это просто голос природы и все мы в этой жизни подчиняемся законам природы, а ещё сказал, что это вовсе не грех, это исходит из самой природы женщины, ибо так установлено Богом, и наша, сказал он, Благая Госпожа отвечала архангелу Гавриилу, да свершится со мной по-Твоему. Он такой доброжелательный и боголюбивый, и она частенько всё думала да гадала: что если изготовить в подарок грелку для чайника, с рюшами и плетёным узором, цветочками, или, скажем, часы, хотя часы там уже есть, она приметила на каминной доске – белые, с позолотой и канареечкой, что выскакивает из домика сказать время суток, она заходила туда насчёт цветов для украшения молебна на Сорок Часов, так трудно выбрать подходящий подарок, можно ещё альбом с цветными видами Дублина, или другого живописного места.

Эти несносные близняшки снова сцепились, вот Джеки пнул мяч к морю, и оба побежали следом. Мартышки, дрянные, как сточная вода. Нашёлся бы кто-нибудь, чтоб выпорол их хорошенько – и одного, и второго, чтоб знали как себя вести. А Кисси и Эди закричали им вслед немедленно вернуться, боясь, что может нахлынуть прилив и они утонут:

– Джеки! Томми!

Ну, да! Так они и послушались! Тут Кисси сказала, что это она их в последний раз выводит на прогулку. Она вскочила и ещё покричала им, и побежала по склону—мимо него—встряхивая волосами, которые хоть цветом и неплохи, да редковаты и сколько она ни втирала всякой всячины гуще они от этого не стали, с природой не поспоришь, так что ей только и остается напяливать сверху шляпку. Она бежала длинными завлекающими шагами, и просто диво, как это у неё юбка не треснула по шву—уж до того тесна—потому что Кисси Кэфри вся такая наливная, да пышненькая, и выделывалась во всю, как только видела, что есть случай показать себя, а ещё потому, что просто была отличной бегуньей, вот и неслась так, чтоб на бегу выставить перед ним подол нижней юбки и свои голенастые икры, по самое дальше некуда. Вот бы ненароком сковырнулась через что-нибудь, да как следует, с тех её высоких французских каблуков, чтоб придать себе росту и шикарней выпендриваться. Опа! Была б тогда выставка, джентельмену на обозрение.

Царице ангелов, царице патриархов, царице пророков, всех святых, возносили они молитву, царице заступнице перед наисвятейшим престолом, а потом отец Конрой передал кадильницу Кенону О'Хенлону, и тот всыпал ладана, и окурил Святое Писание, и Кисси Кэфри поймала обоих близнецов, а её так и подмывало вкатить им по хорошей звонкой затрещине, но удержалась, потому что думала, а вдруг он смотрит, но большей ошибки с ней не случалось за всю её жизнь, потому что Герти, даже и не глядя, знала, что он не сводит глаз с неё, а потом Кенон О'Хенлон передал кадильницу обратно отцу Конрою и опустился на колени, подняв взор к Святому Писанию, а хор запел Tangum еrgo, и она просто покачивала ногой туда-сюда, в такт с музыкой, всё нароставшей и нисходящей к Tantumer gosa cramen tum. Три и одиннадцать заплатила она за эти чулки у Спероу на Джордж-Стрит во вторник, нет, в понедельник, перед Пасхой и на них всё ещё нет ни единой затяжки, вот на что он смотрел, прозрачные, а не на её завалящие, у которых ни вида ни формы (но какая наглая!), потому что у него глаза на месте, чтоб самому увидеть разницу.