Улисс

– Такое тоже случается,– сказал Стефен.– У Гёте есть фраза, которую любит повторять м-р Маджи. Будь осмотрительным в желаниях юности, ибо это и получишь в зрелом возрасте. Зачем он посылает к этой шалаве, ездовой кобылке всех мужчин, честной девице с драной девственностью, лордова сыночка поухажорить вместо себя? Он сам был лордом языка и обернулся обеспеченым джентельменом, и написал РОМЕО И ДЖУЛЬЕТУ. Тогда – зачем? Его вера в себя была убита преждевременно. Изначально заваленному в поле колосистом (средь поля ржи, мне следует сказать), ему уже не стать было победителем в собственных глазах, чтоб запросто наяривать в игру "хихикай и валяй". И тут уж не поможет его напускное донхуанство. Ни одно из последующих втираний не затрёт первой притирки. Вспоротый кабаньим клыком, он рухнул там, где распласталась любовь, истекая кровью. И пусть строптивая укрощена, при ней по-прежнему осталось невидимое женское оружье. Неизбывное, и это чувствуется из его слов, острие вонзилось в плоть, понукает его к новой страсти, в более смуглую тень первой, где расплывается даже его понимание самого себя. Его судьба определена на всю жизнь, и пара неистовых сплетаются в водовороте.

Они внемлют. И в арки их ушей вливаю я.

– Душа изначально получила смертельную рану, яд влит в арку спящего уха. Но убиенным во сне не дано знать каким способом их прикончили, ежели только их Творец не сообщит им это знание в последующей жизни. Призрак короля Гамлета не мог знать ни об отравлении, ни про зверя о двух спинах, содеявшего зло, если б творец не предоставил ему это знание. Вот отчего речь его (простецкий, неприкрашенный английский) всегда обращена куда-то вспять. Упоённый насильник, каким он и хотел бы, да не мог стать, проходит с ним от синеокольцованых шаров слоновой кости Лукреции до груди Имогена, нагой, с розбрызгом пяти родинок. Он возвращается, изнеможённый творением, которое взгромоздил, чтоб спрятаться от самого себя, старый пёс зализывающий давнюю болячку. Но, раз уж утрата и есть его выигрыш, он переходит в вечность как ничего не утратившая личность, не обученый мудростью собственных писаний и законов, которые сам же и открыл. Забрало его поднято. Он – призрак, теперь всего лишь тень, ветер Эльсинорских скал или, если угодно, голос моря, различимый лишь в сердце того, кто есть сутью его тени, сын единосущий с отцом.

– Аминьаздалось от дверей

Так ты нашёл меня, о, враже мой?

Антракт.

С нахрапистым лицом, насупленый как дьякон, выступил вперёд Хват Малиган, чтобы расплыться в блаженствующих переливах навстречу их приветственым улыбкам.

Моя телеграмма.

– Ты выступил с речью о газобразном позвоночном, если не ошибаюсь?– спросил он.

Жёлтожилетный, он весело приветствовал их снятой шляпой, как колпаком шута.

Его приветствовали.

Was du verlachst wirst du noch dienen.

Выводок насмешников: Фотиус, псевдомалачи, Джоанн Мост.

Он, Сам Себя родивший, посерединник Святого Духа, и Сам Себя пославший, Перекупщик, между Собой и остальными; Кто, гонимый Его врагами, оголённый и исхлёстанный, был пригвожден, как крыса к дверям амбара, голодал на кресте, Кто дал похоронить Себя, встал, сокрушил ад, ушёл в небо и там, все девятнадцать столетий, сидел по правую руку от Самого Себя, но ещё явится в один из грядущих дней, судить живых и мёртвых, когда все живые станут уже мёртвыми.

Glo-o-o-ria in ex-cel-sis De-o!

Он воздевает руки, спадают покровы. Море цветов! Звон колоколов, колоколозвон льётся.

– Да, действительно,– сказал квакер библиотекарь.– Крайне поучительная дискуссия. У м-ра Малигана, надо отметить, тоже имеется теория насчёт этой пьесы и Шекспира. Нужно, чтоб все грани жизни отражались поровну.

Он улыбнулся каждой из сторон поровну.

Хват Малиган задумался, озадаченный:

– Шекспир?– сказал он.– Кажись, я где-то слыхал это имя.

Быстролётная солнечная улыбка лучилась в его дородных чертах.

– Ах, да,– сказал он, взбодрённо вспомнив,– Тот самый малый, что пишет наподобие Синджа.

М-р Бест обернулся к нему:

– Хейнс искал вас,– сказал он.– Вы не столкнулись? Он собирался встретиться с вами в Дублинской палате весов и мер. А сейчас пошёлк Гиллу, купить КОННАХТСКИЕ ЛЮБОВНЫЕ ПЕСНИ Хайда.

– Я входил через музей,– сказал Хват Малиган.– Он побывал там?

– Земляки-соплеменники барда,– ответил Джон Эглинтон,– должно быть, крепко утомились блеском наших теорий. До меня дошёл слух, что вчера в Дублине некая актриса отыграла Гамлета в четыреста восьмой раз. Вайнинг утверждает, будто принц был женщиной. Никому ещё не пришло в голову сделать из него ирландца? Судья Бартон, полагаю, уже занялся поисками улик. Ведь он божится (Его Высочество, а не судья) святым Патриком.

– Но всех блистательней история Уайльда,– сказал м-р Бест, вознося свой блистательный блокнот.– Это его ПОРТРЕТ М-РА В. Х., где он доказывает, что сонеты написаны Вилли Хьюджесом, человеком всевозможных оттенков.

– Или может быть для Вилли Хьюджеса?– спросил квакеробиблиотекарь.