«Улисс» в русском зеркале

однако не думайте мы не допустим лакировки читатель хорошо знает действительность бывает сурова и мы не утаим что в начале той правдивой истории которую мы хотим поведать старший из нас не был вполне здоров порой он по многу лет не мог от жестоких страданий проронить и двух слов или взять перо в руки но мужество и героический оптимизм никогда не покидали его и для меня младшего было ценным уроком жизни видеть с каким энтузиазмом он стиснув зубы встречал представителей писательского и переводческого коллектива по поручению месткома навещавших его в день памяти клары цеткин и иные торжественные дни однажды мы вспоминаем с гордостью то был сам председатель первичной профсоюзной ячейки союза советских писателей и мне никогда не забыть как слабая но счастливая улыбка озарила черты моего друга когда лично фуфлон фуфлонович появился в дверях держа в руках красный воздушный шарик красный же первомайский флажок на миниатюрном древке из липовой березы и алую гвоздику из гофрированной бумаги с изящно выгнутым стеблем из черной проволоки отечественного производства диаметром 17,5 мм прокатанной на волочильных станах красногорского комбината красный проволочник ансамбль который как нельзя уместнее дополняли красные головки во множестве приветно глядевшие из широких карманов и пазух его одежды пошива столичной мастерской индпошива красный пошив память об этом первомае осталась навсегда красной вехой в наших сердцах неиссякаемым источником из которого мы черпали моральные силы в нашей совместной литературной работе

а о работе нашей давно уж пора сказать в полный голос и не жалея восклицательных знаков ни один критик-эрудит вам не сыщет другой труд прошедший такие трудности поднявшийся до таких высот иные невежды скажут а что особенного ну переводили роман презренные здесь само слово роман бледно и слабо Великое Творение Гениального Маэстро гомера двадцатого столетия виртуоза пера и чемпиона головокружительной хитроумности вот что высилось неприступною крепостью перед нами и скажем по чести крепость нашла достойных осаждающих с удивительной легкостью раскрывали мы самые тайные из секретов хитроумного маэстро шутя распутывали его ловушки и щелкали как орешки его загадки само собой родилось рабочее правило каждая наша фраза должна быть куда совершенней оригинала должна оставлять оригинал далеко позади и помню живо как в очередной раз превзойдя непревзойденного чемпиона мой друг приговаривал с мефистофельскою усмешкою а мы его по усам по усам поглядывая на известный пышноусый портрет цюрихского периода в простой оправе сиявший перед нами на столе да строгая объективность велит признать он был гениален но мы поднялись гениальней он был колосс но мы хотите верьте хотите нет выросли колоссальнее талант упрямая вещь и западные читатели привыкшие восхвалять современную одиссею не могут вообразить насколько больше они бы приобрели обратясь к нашему труду как несравненно циклопичней наши циклопы и сиреневее сирены евмей евмее а цирцея цирцее задумываясь об этом жалея невинных чужеземцев мы видели как остро необходим хотя бы английский перевод нашего труда и не откладывая решили сами исполнить сей интернациональный долг работа стала труднее но и живее теперь обычно один из нас вгрызался дальше в головоломное письмо гомера нашего века переводя его на наше славянское наречие тогда как другой забирал свежую продукцию и не мешкая перекладывал обратно каждые 3–4 часа мы менялись ролями и дело шло как по маслу