Улица Яффо

Жоэль провела вторую половину дня в другом времени. Более быстром. Пока я отсутствовала, она ходила из дома в дом, опрашивая соседей. Выполняя работу, которую должна была проделать полиция. И нашла свидетельницу, которая всех удивила. Рядом с ней стоит маленькая женщина с пуделем на поводке. Синьора ди Мауро в больших модных очках, шляпе и костюме кремового цвета. Обе минуту назад вернулись из комиссариата и возмущены.

– Что случилось?

Жоэль рассказывает, что синьора ди Мауро только что сделала заявление. Но, вместо того чтобы действовать, помощница комиссара всего-навсего что-то пометила в блокноте и попросила женщин подождать. Сам комиссар, разумеется, оказался снова занят.

– Что за заявление?

Синьора ди Мауро объяснила, что произошло. Она живет через пару домов и каждый день гуляет с пуделем. В тот вечер, когда Мориц умер, она видела, что он был не один. Перед виллой стоял «фиат» Элиаса, который она знала, потому что Элиас часто приезжал к Морицу. Синьора ди Мауро не придала бы этому никакого значения, но когда она ночью лежала в постели, то услышала резкий звук по соседству. Она не могла точно сказать, что именно это было, может, стукнула дверь или окно, но звук явно донесся от дома Морица. Сначала я воспринимаю ее слова скептически. И меня раздражает самодеятельность Жоэль. Но потом она напоминает, что на допросе в полиции Элиас дал показания, что в тот вечер он был с женой. И помощница комиссара это подтвердила.

– Почему он солгал? – спрашивает синьора ди Мауро.

Я не хочу верить, что Элиас убил своего отца. Но больше всего на свете я ненавижу, когда мне лгут. Те, кому я доверяю.

– Что сейчас делает полиция?

– Вот именно, почему бы им не поехать и не допросить его? – добавляет Жоэль. – Почему они так небрежно ведут расследование?

– Показания свидетеля не являются доказательством. Это одно слово против другого.

– Нина, я хочу знать, почему мой отец умер! Неужели ты не понимаешь?

Разумеется, Жоэль, разумеется, я понимаю. Но я не могу сейчас до нее достучаться. Она измучена и расстроена.

– Я хорошо его знаю, этого молодого человека, – тихо произносит синьора ди Мауро. – Он милый. И незаметный. Но преступники всегда милые и незаметные. И он – musulmano!

Затем она любезно приглашает нас на ужин. По ее словам, она живет одна, но с удовольствием принимает гостей. Но у меня нет на это сил. Уже совсем стемнело, и мои мысли ищут, за что бы зацепиться.

* * *

– Ты ей доверяешь? – спрашиваю я, глядя, как синьора и пудель удаляются по слабо освещенной улице.

– У нее нет причин лгать.

Жоэль угадывает мои мысли, когда я смотрю на свой телефон, чтобы проверить, нет ли сообщения от Элиаса.

– Не звони ему.

– А если мы просто спросим его, был ли он здесь той ночью? И что тогда произошло?

– Тогда он догадается, что мы разговаривали с полицией. И сбежит, прежде чем к нему придут.

– Если ты сейчас натравишь на него уголовный розыск, это только обострит военные действия.

– Пообещай, что не будешь ему звонить.

– Вообще-то он пригласил нас в гости завтра вечером.

– Что? Куда?

– В свой дом.

* * *

Ставлю кипятиться воду. Сверху доносится грохот. Похоже, Жоэль выгребает все из шкафов. Заглядываю в кладовку. Мориц делал закупки очень разумно. В холодильнике нет свежих помидоров, но на полках десятки банок готового суго [39]. Яйца, оливки в банках, рис, спагетти и несколько банок тунца, все аккуратно выстроено в ряд. Апельсиновый сок, ящики с водой. Тот, кто хочет покончить с собой, не делает запасов. Шинкую единственную найденную луковицу.

На лестнице раздаются шаги. Жоэль распахивает дверь на кухню и с шумом водружает на стол старый чемодан. Коричневая истертая кожа. Судя по виду, он объездил полмира.

– Что это?

Только тут я вижу, что она плачет. Но это слезы не печали, а счастья.

– Смотри!

Она открывает чемодан. Внутри фотографии, их много, сотни. Черно-белые, сепия, цвета пятидесятых годов. Семейные фото. Свет Хайфы. Все, что рассказывала Жоэль, теперь лежит передо мной. Балкон над улицей Яффо и Ясмина, развешивающая белье. Вот краны и корабли. А вот девочка с черными кудрями радостно смотрит в камеру.

– Он все-таки не забыл меня.

Рука Жоэль дрожит, когда она достает фотографии. Возрастные пятна на ее руках и никуда не ушедшее детство.

– Посмотри, какая она была прекрасная, моя мамочка.

– А это Виктор?

Я сразу узнаю его. Сверкающие глаза, тонко очерченный рот, во всем его виде – врожденное превосходство. Он сидит на джипе, в непринужденной позе, но взгляд сосредоточен, одет в военную рубашку и шорты. По тому, как он смотрит в камеру, я, кажется, понимаю его отношение к фотографу: будто смотрит на лучшего друга, которому, однако, не хочет показывать свои карты.

Затем вижу портреты из фотостудии. Лица, на которых запечатлено то, что невозможно себе представить. Усталость путешественников, их изумление от прибытия.

– Где ты нашла чемодан?

– В глубине чулана. Я сбила замок.

Почему он его спрятал? Как кто-то может упаковать семью в чемодан, засунуть в чулан и забыть о ней?