Улица милосердия

– Моя жена звонила по этому номеру. – На фоне шумели машины, где-то пронесся мотоцикл. – Ее зовут Алиша Марсо. М-А-Р-С-О. Она ваша пациентка?

– Это закрытая информация.

– Да вашу ж мать, это простой вопрос. Да или нет?

– Я не могу вам этого сказать, – ответила Клаудия. – Это противозаконно.

Где-то загудел клаксон, допплеровский вой несущейся «скорой». Звонивший куда-то ехал.

– Блядь, вы издеваетесь надо мной? Это моя жена!

– Существует закон о конфиденциальности медицинской информации, – невозмутимо сказала Клаудия. – Можете загуглить.

Снова клаксон – судя по всему, звонивший был так себе водитель. Положи трубку, мужик, подумала Клаудия, на дорогу лучше смотри.

– Херня полная, – кипятился он. – Дайте мне поговорить с вашим начальником.

– Я и есть начальник.

– Я ведь и сам приеду, если понадобится, – сказал он громче, чем требовалось. – Кому-то придется со мной поговорить.

– Я бы не советовала, – ответила Клаудия, но на линии повисла тишина, он уже повесил трубку.

СУЩЕСТВОВАЛ ОПРЕДЕЛЕННЫЙ ПОРЯДОК ОБРАБОТКИ ПОДОБНЫХ ЗВОНКОВ. Все вербальные угрозы нужно было фиксировать в специальном бланке.

Волонтерам это все не очень нравилось. Когда бывший «зеленый берет» показал им этот бланк во время учений по противодействию угрозам, Марисоль Леон принялась закидывать его вопросами.

Сэр, у меня вопрос. Я, по-вашему, звучу как черная или как латиноамериканка?

Он натянуто улыбнулся. Это не мне судить, мэм.

Но согласно этому бланку судить должны мы. «Опишите голос звонившего». Вот я и задаю вам этот же вопрос: у меня голос черной или латиноамериканки?

«Зеленый берет» залился краской не существующего в природе оттенка. Этот бланк был составлен, чтобы предоставить правоохранительным органам как можно более точные данные, объяснил он. И только для этого.

Марисоль повторила свой вопрос.

Я не собираюсь вступать с вами в эти разборки, мэм, ответил он.

В ЗАКУСОЧНОЙ БЫЛ АНШЛАГ, в вестибюле толпились голодные люди, а все непоместившиеся выплеснулись на тротуар: пожилые пары, женщины с колясками, громкие мужчины в костюмах. Внутри дни напролет пахло завтраком: беконом, кофе, жареной картошкой. Раз в пару месяцев Пол вытаскивал Клаудию на ланч; если ей не изменяла память, он был единственным человеком в ее жизни, которого заботило, что она ест. Когда они были женаты, ее это жутко бесило, а когда развелись, именно этого не хватало сильнее всего. Он был ее парнем в колледже, первым мужчиной, мужем для разгона. Его мать устроила ее в «Дэмзел». Они поженились сразу после выпускного и продержались в браке два года.

Она была разведенной женщиной. Статус ее устраивал. На ее взгляд, он был предпочтительней другого статуса. Брак ее не прельщал ни в каком виде, но она была рада, что попробовала. Если бы в свои сорок три она ни разу не побывала замужем, она наверняка стала бы придавать этому факту чрезмерную важность. Ее никогда-незамужество казалось бы источником всех ее горестей и причиной всех, даже самых незначительных, разочарований в ее удачно сложившейся и по большей части счастливой жизни.

– Прости, опоздала, – сказала она, пока они ждали столик. – Телефон зазвонил, как раз когда я собиралась уходить, и я застряла. – Она рассказала ему о бланке для подозрительных звонков и разгневанном муже. Моя жена звонила по этому номеру.

– Не нравится мне все это, – сказал Фил. – Будь осторожна.

– Это как, например?

Вопрос был абсолютно искренний: они принимали все возможные меры предосторожности. Она просто не представляла, что еще можно сделать.

– Клаудия, я серьезно. Что ты будешь делать, если он к вам заявится?

– Не заявится. Люди всегда говорят по телефону то, что не сказали бы в жизни. Ерунда, правда.

– Ты и в прошлый раз так говорила.

– Так и в прошлый раз была ерунда.

– На твоем месте, – сказал Фил, – я бы заимел пистолет.

– Ты серьезно? – Клаудия была потрясена. – Ты правда можешь представить, как я наставляю на кого-то пистолет?

– Наставила бы, если бы пришлось, – сказал Фил.

– Да я бы с ума сошла.

Они знали друг друга двадцать пять лет, как он мог этого не знать? Пожалуй, это говорит о том, что он не очень-то обращал внимание, что он просто понятия не имеет, что она за человек.