Улица отчаяния

Я выбрался из квартиры ровно один раз, чтобы прогуляться по Оксфорд-стрит и Карнаби-стрит[24] (даже в те годы она уже стала реликтом). Скинхеды и клоны Дэвида Боуи, обувь на платформах и тут же не то чтобы часто, но все же видишь узкие джинсы на ребятах вполне вроде бы… ну, не знаю, как сказать. Современных. Модных. В воздухе веяло духом перемен, я почти осязаемо его чувствовал. Вернувшись в нашу квартиру, я ощутил самое настоящее облегчение, что вырвался из этого ошарашивающего месива стилей и впечатлений.

Ну не понимаю я моду, никогда не понимал. С какой такой болячки люди одеваются в наиновейшем стиле, если заранее известно, что пройдет совсем немного времени – и стиль этот покажется им смешным, дурацким. Сейчас по-дурацки выглядят платформы и клеши, но вы подождите, лет через десять вы сами будете до колик смеяться над «ирокезами» и драными черными футболками. Клеши имели хотя бы одно преимущество: можно было снять штаны, не снимая ботинок, попробуйте такое в «дудочках».

Когда-то я усматривал Глубинный Смысл в том, что хиппи такие, ну, словно выросшие из земли и неясные, размытые по краям ноги в облегающих сверху, расклешенных от колена брюках, как стебли, шевелюра грибом-дождевиком, уйма кожаной бахромы; хиппи сливались с окружающим миром, растворялись в нем. Более жесткая внешность, порожденная панком (и теперь уже постпанком), предполагает четкие, подчеркнуто обозначенные границы: прямые ноги, весьма надежная обувь, серьезные, безо всяких глупостей, рубашки и куртки. Теперь все молодые ребята выглядят как члены каких-то группировок, городские партизаны, сражающиеся за рабочие места.

Но то теперь, а то было тогда, в самое лучшее в истории время, когда ты был достаточно молод, чтобы не утратить энтузиазма, мог еще чувствовать, что именно здесь ломается волна, на тебе и твоем поколении, сейчас видел, как в который уже раз накатывает очередной вал и снова начинаются все те же пенные забавы, серфинг продолжается.

Ну что ж, может, в другой раз…

А потом мы вернулись в Шотландию и на месяц погрузились в нечто вроде чистилища. Записывая альбом, мы непрерывно находились в радостном, несколько испуганном возбуждении, жили на нервах. Большая, хитроумная, дико занимательная игрушка, вот что такое по сути студия, мы же в ней с непривычки робели. Весь этот месяц пролетел для нас словно на постоянном подогреве, хотя ничего такого мы не употребляли, ну разве что пустим перед сном косяк по кругу для расслабону, да еще та жутко длинная сессия, когда мы решили, что не разойдемся, пока не запишем «Ответ и вопрос», и пришлось глотать колеса, а то бы точно сломались.

Теперь же, по возвращении домой, сумбурная реальность проведенного в Лондоне месяца стала казаться нам сумбурным сном. Мне приходилось раз за разом напоминать себе, что все это действительно было, а что до моих сожителей, они явно считали, что наша авантюра провалилась – либо я вообще все напридумывал. Мама непрерывно зундела, что пора бы мне подумать о хорошей, настоящей работе, – как то и положено (а она и не догадывалась) каждой порядочной родительнице восходящей рок-звезды.

Деньги я тратил не то чтобы скупо, но благоразумно. После предварительной прикидки, сколько нужно отложить на налоги да сколько будет стоить столичная жизнь – а я почти не сомневался, что не сегодня завтра мы переберемся в Лондон, – моя доля перестала казаться такой уж огромной. Кроме того, меня сдерживало нечто вроде суеверия. Мне казалось, что начни я швырять деньгами направо и налево, добром это не кончится. Если не Бог, то судьба непременно возмутится и повернет все наоборот, долгожданный альбом с треском провалится. И не будет никаких синглов, группа распадется, или они найдут кого-нибудь другого, кто будет играть на басу и сочинять для них песни… так что лучше сидеть и не чирикать. Тогда судьба ничего не заметит. Бестактное высокомерие, непомерное мотовство неизбежно повлекут страшную расплату.

Я помнил о Джин Уэбб, все время собирался сводить ее куда-нибудь выпить или пообедать или просто забежать к ним повидаться, поговорить, но все моменты казались какими-то неподходящими, я все откладывал до другого, лучшего раза, когда мое будущее станет более определенным, когда у меня действительно будет чем похвастаться. Не знаю уж почему, но такой момент так и не наступил, хотя я вспоминал о Джин, и довольно часто.