Улица Пратер

Наверное, у каждого человека есть свои планы на жизнь, желания, мечты. Так и моя старшая сестрица, Хенни, например, в прошлом году, в октябре, мечтала выйти замуж за Ферко, черноусого студента из Политехнического, с которым она проводила все дни. Он-то и забивал ей голову всякой ерундой. Может, потому Хенни тогда и начала относиться ко мне все хуже и хуже. Впрочем, я никогда не был для нее предметом гордости, а тут она вообще стала посматривать на меня свысока. Другую свою сестру, Агнешку, я любил больше, хотя и она не выказывала особого почтения к моей персоне. Но у нее хоть были родственные чувства ко мне, а я со своей стороны тоже хотел, чтобы когда-нибудь она заняла наконец первое место на соревнованиях по настольному теннису. Проворная, ловкая девчонка наша Агнеш, пусть и не такая стройная и хорошенькая, как Хенни, которую усатый Ферко сравнивал с Дианой — греческой богиней охоты. Словом, Агнеш была мне по душе — в ней больше от жизни и меньше от статуи. С ней и поговорить можно, хоть и не часто мы разговаривали. Мама, наша тихая, робкая и немногословная мама, тоже мечтала о своем: поменять квартиру, чтобы иметь хотя бы одну комнату с окнами на улицу. Вместо этой двухкомнатной, смотрящей во двор-колодец. Мы иногда даже днем сидим со светом. А у мамы очень плохое зрение, поэтому понятно, что она больше нас всех мечтала о светлой комнате с окнами на улицу.

У меня своя страсть: шахматы. В то время и случилось, что как-то за очередной партией после смены дядя Шандор сдвинул на лоб очки и пристально посмотрел на меня. Дядя Шандор — человек молчаливый, на похвалу скупой. Но тут я сразу понял: этот его взгляд неспроста.

Дядя Шандор не только хороший столяр, он еще и заводской чемпион по шахматам. Мы каждый день играли с ним в шахматы, и в душе я надеялся, что скоро одолею его. Желание победить было так велико, что я даже готов был считать тот день поворотным в моей жизни. Сейчас все это кажется таким смешным, а тогда я думал: с того самого часа сразу все для меня переменится. Ведь это будет мой первый успех!

Трудно быть единственным мужчиной в семье. Отец умер в войну. Хенни уже двадцать, Аги — восемнадцать, мне — семнадцать. Но вместо того чтобы боготворить меня, единственного в доме мужчину, сестрицы то и дело давали мне понять, что я просто дурак. Потому что я два года просидел в одном классе! Иногда мама заступалась за меня и объясняла, что в детстве я перенес менингит, оттого я такой медлительный и замкнутый. Но это со временем пройдет, а вернее — уже прошло. Только впустую все это мама объясняла моим очень уж умным и самоуверенным сестрицам. Агнеш в следующем году получала аттестат, Хенни — уже студентка, будущий филолог. Нет, наука, видно, не мой удел. И мало-помалу и мама смирилась с мыслью, что я недотепа и лучше уж мне ничего не поручать: обязательно все испорчу. Бедная мама: мои сестрицы не только меня, а и ее не очень слушали. Слабый у нее характер.

Вот так и обстояли дела с нашими мечтами и желаниями в ту дивную, солнечную осень. Погода стояла замечательная, еще вовсю припекало солнце, и я был счастлив, когда в памятный день двадцать третьего октября меня послали в «местную командировку». На заводской склад, за одной деталью. Дело в том, что в нашем небольшом цеху, изготавливали пробные отливки. Я сделал все дела, на обратном пути купил себе булочку, брынзы и на какой-то площади присел в кафе закусить. Вот когда Денеш, тоже ученик дяди Шандора, позавидовал бы, увидев меня здесь. Он частенько ворчит, что меня старик балует, а его, наоборот, недолюбливает. Но это все вранье. Дядя Шандор ко всем одинаков, он ото всех требует честной работы. Просто когда надо кого-то послать, посылают меня, как самого молодого. Иногда это даже хорошо, что ты самый молодой.

Сижу я на площади, ем брынзу с булкой, греюсь на солнышке, и так мне хорошо. Ладно, говорю я себе, не я буду Андриш Йовольт, если я сегодня не обыграю дядю Шандора. Я вчера чуть было не победил. А сегодня я обязательно уложу его на обе лопатки. И тогда откроется передо мной путь к серьезным шахматным матчам и большим победам! Обыграть старика — дело нелегкое. Потому победа над ним много значит.

Сейчас мне, конечно, смешны мои великие планы о крупных шахматных матчах. Но тогда я только об этом и мечтал.

Сижу я и вдруг с удивлением замечаю: площадь народом наполняется. Возбужденные парни и девчонки бегут по Большому Кольцевому проспекту, и то там, то сям собираются кучки людей, читают какие-то листовки. Я, наверное, тоже прочитал бы одну, да уж больно велика собралась передо мной толпа. Тут я вспомнил, что еще утром наш Бенкё каждому на ухо шептал: демонстрация состоится днем. Да только не такая, как обычно. Денеш сразу головой закивал: придем, мол. Ну, Денеш, он на все согласен, только бы не работать. Потому он и в свои восемнадцать все никак не получит разряда даже для работы подручным. А по мне, скучное занятие. Мне бы лучше в шахматы с ним сыграть. Так что я не очень обращал внимание на происходящее. Сижу на солнышке, брынзу ем.