Улица Светлячков

– Нормально.

– Она не пишет, – заявил Джонни. Кейт его чуть по голове не огрела.

– Вообще? – недоверчиво переспросила Талли.

– Я, во всяком случае, не замечал.

– Так, хватит уже меня обсуждать, как будто я вас не слышу, – вклинилась Кейт. – Я мать десятилетней маленькой бестии, которая занимается всеми видами спорта, известными человечеству, три раза в неделю ходит на танцы и тусуется с друзьями больше, чем героини «Секса в большом городе». А еще – близнецов, которые никогда не спят одновременно и уничтожают все, к чему прикасаются. Когда я, блин, должна вам писать книги? Одновременно с готовкой, уборкой и стиркой? – Она вперила в обоих яростный взгляд. – Знаю я, что вы все там себе думаете. «Надо находить время, чтобы побыть наедине с собой». Я, типа, должна стремиться к большему, мало быть просто матерью, – а я и стремлюсь, если хотите знать. Только что-то не пойму, как мне совмещать эти свои устремления с необходимостью вовремя забирать дочь из школы.

Последовала пауза. В камине громко треснуло полено.

Талли повернулась к Джонни:

– Ну ты и козел.

– В смысле? – Вид у него сделался такой озадаченный, что Кейт едва не рассмеялась.

– Она вылизывает дом и еще тебя обстирывает? Трудно было домработницу нанять?

– Так она никогда не говорила, что ей нужна помощь.

Кейт и сама до этой минуты не понимала, как сильно устала. Ее окатило волной облегчения, она почувствовала, как расслабляются мышцы спины.

– А мне нужна, – наконец признала она.

Джонни обнял ее и поцеловал.

– Надо было просто сказать, – прошептал он ей в губы. Кейт прижалась к нему, отвечая на поцелуй.

– Ну все, хорош целоваться. – Талли потянула ее за локоть. – Где наши коктейли? Джонни, вынесешь?

Кейт покорно последовала за ней на веранду.

– Спасибо, Талли, – сказала она с улыбкой. – Сама не знаю, почему я просто не попросила.

– Да брось. Я ж обожаю командовать Джонни.

Она плюхнулась в ближайшее деревянное кресло. Неряшливый задний двор кончался серебристой полосой прибоя. Не было слышно ни звука, кроме тихого плеска пенных волн.

Кейт села в соседнее кресло.

Джонни вышел на мгновение, поставил перед ними бокалы и тут же исчез.

Через минуту Талли нарушила тишину:

– Послушай, я это говорю только потому, что люблю тебя. Необязательно ездить на каждую школьную экскурсию и печь пироги для каждой благотворительной ярмарки. Надо выделять время и для себя.

– А теперь скажи мне что-нибудь новенькое.

– Я читаю журналы, смотрю телек. Домохозяйки на сорок процентов чаще…

– Нет, я серьезно. Расскажи мне что-нибудь новенькое. Интересное.

– А про Новый год в Париже я рассказывала? И сейчас речь не про фейерверки. Был там один парень, бразилец…

Первого июля двухтысячного года Талли проснулась от звонка будильника в половине четвертого утра, как делала ежедневно. С глухим стоном она шлепнула по кнопке «отложить», в кои-то веки жалея, что не может поспать еще хотя бы десять минуточек, и сильнее прижалась к Гранту. Она любила просыпаться с ним рядом, пусть даже и не в его объятиях. Последнее случалось крайне редко, оба были одиночками, которые даже во сне держат дистанцию. За годы отношений, которые то заканчивались, то начинались снова, они вместе объехали полсвета, посетили десятки сумасшедших вечеринок и серьезных благотворительных приемов «только в смокингах». Журналисты называли его «бойфрендом на полставки», и Талли всегда считала, что это вполне подходящее прозвище, но в последнее время ее начали терзать сомнения.

Он проснулся, погладил ее по руке:

– Доброе утро, любовь моя. – По хриплому, скрипучему голосу легко было догадаться, что прошлым вечером он курил сигары.

– Кто-кто твоя? – переспросила она, повернувшись на бок и подперев голову ладонью.

Он мужественно сдержался и не закатил глаза, но суть от этого не менялась.

– Опять начинается? Помню я, помню, тебе тридцать девять. Но что это меняет в наших отношениях? Давай, может, не будем искать добра от добра?

Так взбеленился, будто Талли потребовала, чтоб он на ней женился или немедленно сделал ей ребенка. Ни о том ни о другом и речи не шло. Она выбралась из постели, пересекла свою просторную квартиру, зашла в ванную и включила свет.

– О господи.

Вот так вид, точно под мостом спала. Волосы, мелированные и коротко подстриженные, торчат во все стороны – с такой прической только Аннет Бенинг или Шэрон Стоун позволено показываться на людях, – да еще мешки под глазами огромные, хоть в багаж сдавай при перелетах.

Все, никаких больше «слетать на выходные в Калифорнию». Не девочка уже, чтобы два дня тусоваться без продыху в Лос-Анджелесе, а потом сразу с самолета в студию. Остается только надеяться, что вчера ночью никакой ушлый папарацци не сфотографировал ее у входа в квартиру. С тех пор как погиб Джон Кеннеди-младший, они просто с цепи сорвались. На фотографиях знаменитостей – и псевдознаменитостей – можно было прилично заработать.