Улица Светлячков

Джонни взглянул на нее:

– У тебя на лбу соус от спагетти.

Кейт отогнула козырек и уставилась на свое отражение в крошечном прямоугольном зеркале. И правда, одна бровь перепачкана чем-то красным.

– Я не сходила в душ, – в ужасе опомнилась она.

– Да, я тоже удивился, – сказал Джонни.

– Ты знал? – спросила она, поворачиваясь к мужу.

– Когда я тебе напомнил, что уже пять, ты мне чуть голову не откусила и отправила готовить ужин.

Кейт застонала. Среди всей этой суеты она совсем забыла о себе. Даже не переоделась из старых джинсов, мешковатой университетской толстовки и стоптанных кроссовок.

– Выгляжу как бомж.

– Бомж с университетским образованием, между прочим.

Не удостоив эту реплику ответом, она выскочила из машины, и Мара крикнула ей в след:

– Мам, накрасься хоть!

Судорожно перерыв содержимое всех ящиков, Кейт отыскала относительно новые черные брюки со штрипками и черно-белый свитер до середины бедра. Интересно, штаны со штрипками еще носят? Кто знает. Собрав волосы в хвост, она стянула их белой резинкой, почистила зубы, кое-как накрасила ресницы, тронула щеки румянами.

Снаружи засигналили.

Схватив пару черных капроновых носков и замшевые туфли на плоской подошве, она бросилась обратно к машине.

– Мы опоздаем, – тут же заныла Мара. – Все уже, наверное, сто лет как приехали.

– Не бойся, не опоздаем, – проговорила Кейт, стараясь отдышаться.

Они стремительно пронеслись по городу и припарковались возле концертного зала. Внутри было настоящее столпотворение: двенадцать девочек от семи до одиннадцати лет, их загнанные родители, десятки братьев и сестер, то и дело начинавших буянить со скуки, и мисс Паркер – семидесятилетняя учительница танцев, которая ни на секунду не переставала следить за поведением детей и каким-то образом умудрялась управлять этой отарой, не повышая голоса. Кейт отнесла костюмы в раздевалку, помогла девочкам одеться, завязала всем хвосты и заколола выбившиеся пряди невидимками, облила волосы лаком для волос, чуть-чуть подкрасила ресницы и губы.

Покончив со всем этим, она опустилась на колени перед дочерью:

– Готова?

– А видеокамеру взяли?

– Конечно.

Мара радостно улыбнулась, сверкнув кривыми, слишком крупными для ее лица зубами.

– Я рада, что ты здесь, мамочка.

Этот момент стоил всех мучений – попыток уложиться в невозможные сроки, ночей, проведенные за шитьем и глажкой, дрожащих, исколотых пальцев. Одна секунда близости с дочерью – достойная награда.

– И я рада.

Мара обняла ее:

– Я тебя люблю, мам.

Кейт крепко прижала к себе дочь, вдыхая ее сладковатый, пудровый запах. Она понимала, как близок конец детства Мары, как скоро начнется переходный возраст, и поэтому никак не могла отпустить ее. Слишком уж редко в последнее время выдавались такие моменты.

Мара отстранилась, еще раз широко улыбнулась ей и убежала за кулисы вместе с подружками.

– Пока!

Кейт медленно поднялась на ноги и пошла в зал, где уже сидел Джонни, – он занял место в третьем ряду, по центру, усадив близнецов по обе стороны от себя. Она пошарила взглядом по залу в поисках Талли.

– Еще не приехала?

– Нет, и не звонила. Может, планы поменялись. – Он усмехнулся. – Джордж Клуни на свидание позвал, да мало ли что.

Кейт, улыбнувшись, опустилась в кресло рядом с Лукасом. Кругом родители, бабушки и дедушки рассаживались по местам и доставали видеокамеры.

Родители Кейт приехали точно вовремя и пробрались к своим местам. У мамы на запястье, как обычно, болтался старый пленочный «Кодак».

– Я думала, Талли приедет, – сказала она.

– Говорила, что приедет. Надеюсь, ничего не случилось.

Кейт до последнего держала для Талли место, но в конце концов пришлось его уступить.

Когда приглушили свет, зрители умолкли, в зале повисла тишина. На сцене появилась мисс Паркер, одетая в розовые колготки, черную балетную пачку до колен и черный гимнастический купальник. Выглядела она точь-в-точь как стареющая прима-балерина.

– Добрый вечер, – начала она своим тихим, чопорным голоском. – Как вы знаете, я…

Двери концертного зала с грохотом распахнулись. Все зрители разом повернули головы.

На пороге стояла Талли – такая нарядная, будто минуту назад вышла с церемонии вручения «Грэмми». Короткие мелированные волосы придавали ее красоте мальчишеский задор, подчеркивая и без того широкую улыбку. Потрясающее шелковое платье цвета зеленой листвы открывало одно плечо и облегало все еще тонкую талию.

В зале зашептались: «Таллула Харт… в жизни еще красивее…» Речь мисс Паркер никто не слушал.

– Как она умудряется так шикарно выглядеть? – спросила мама, наклоняясь к Кейт.

– Пластическая хирургия и армия визажистов.

Мама рассмеялась и сжала ее руку – мол, ты выглядишь ничуть не хуже.

Помахав семейству Маларки, Талли прошагала в первый ряд и села на откидное место.

Свет в зале погас. На сцене, танцуя, появилась Мэгги Левин в костюме голубой феи. Следом показались ее сестра Клео и остальные участницы, которые кружились и приплясывали, отчаянно стараясь поспевать друг за другом. Девочки помладше не сводили глаз со старших и каждый раз опаздывали на секунду-другую.