Улица Светлячков

Их трогательная неуклюжесть только добавляла танцу волшебства. Кейт едва удерживалась от слез; Джонни потянулся к ней через Лукаса и взял ее за руку, когда их дочь в очередной раз закружилась на сцене. Заметив Талли, Мара встала как вкопанная, не окончив пируэта, и замахала рукой.

В зале раздались смешки. Талли помахала ей в ответ.

Аплодисменты не смолкали очень долго. Девочки несколько раз выходили на поклон, прежде чем со смехом разбежаться по залу к своим родным.

Мара направилась прямиком к Талли и спрыгнула со сцены прямо ей на руки. Вокруг них образовалась толпа, кто-то хотел познакомиться, кто-то просил автограф. Мара сияла от гордости.

Когда толпа рассосалась, Талли подошла к Маларки и обняла их всех по очереди. Одной рукой она притянула к себе Кейт, другой продолжала сжимать ладошку Мары.

– А у меня для моей крестницы сюрприз, – громко объявила она.

Мара захихикала и несколько раз подпрыгнула.

– Какой, какой?

– Увидишь, – сказала Талли и подмигнула Кейт.

Все вместе они потянулись к выходу.

Снаружи их ждал припаркованный у самого тротуара розовый лимузин.

Мара завизжала.

Кейт повернулась к Талли:

– Ты серьезно?

– Круто, да? Представить себе не можешь, как трудно было такой отыскать. Давайте все внутрь.

Она распахнула дверь, и обе семьи, Маларки и Райаны, хлынули в черный бархатный салон. На потолке мерцали крохотные красные и синие огоньки.

Мара прижалась к Талли, взяла ее за руку.

– Это самый лучший сюрприз на свете, – сказала она. – А как тебе мой танец?

– Самый лучший танец на свете, – ответила Талли.

Пока паром вез их в Сиэтл, они сидели в лимузине, и Мара ни на минуту не прекращала болтать с Талли.

Спустившись на берег, лимузин заворчал мотором и долго катал их по городу, точно туристов, пока не остановился в ярко освещенной въездной арке отеля, где их встретил приветливый швейцар. Открыв дверь, он наклонился и заглянул внутрь:

– И кто же из вас, милые леди, Мара Роуз?

Мара тут же захихикала и подняла руку.

– Я!

Швейцар вытащил из-за спины и протянул ей розовую розу.

У Мары чуть глаза на лоб не вылезли.

– Ух ты.

– Скажи спасибо, – одернула ее Кейт куда резче, чем собиралась.

Мара бросила на нее сердитый взгляд.

– Спасибо.

Талли повела их в отель. Поднявшись на верхний этаж, она распахнула дверь в необъятных размеров пентхаус, заставленный всеми мыслимыми и немыслимыми аттракционами: батутами, игровыми автоматами, электрическими машинками, на которых можно ездить и сталкиваться. Все девочки с концерта вместе с родителями уже ждали внутри. В самом центре стоял огромный стол, застеленный белоснежной скатертью, а на нем – многоярусный розовый торт с крохотными сахарными балеринами на верхушке.

– Тетя Талли, – воскликнула Мара, набрасываясь на нее с объятиями, – это просто с ума сойти. Я тебя обожаю.

– И я тебя обожаю, моя принцесса. А теперь иди играй с подружками.

Остальные на мгновение замерли, пораженные открывшимся им зрелищем. Первым очнулся Джонни. Держа на руках Уильяма, он подошел к Талли:

– Это так ты ее не балуешь?

– Хотела подарить ей пони, но решила, что это уж слишком.

Мама рассмеялась. Папа покачал головой.

– Марджи, Джонни, – сказал он после паузы, – пойдемте посмотрим, что там в баре.

Когда они остались наедине, Кейт сказала:

– А ты умеешь эффектно появиться. Мара еще лет сто не забудет.

– Перестаралась?

– Ну есть немного.

Талли растянула губы в улыбке, но Кейт тут же раскусила ее притворство.

– Что стряслось?

Прежде чем Талли успела ответить, к ним, сияя от счастья, подскочила Мара:

– Тетя Талли, все хотят с тобой сфоткаться.

Кейт оставалось лишь наблюдать, как ее дочь носится со своей знаменитой крестной. Она почувствовала укол ревности, хоть и не желала этого признавать. Это должен был быть их вечер – ее и Мары.

На обратном пути Мара спала, положив голову на колени к Талли, и та тихонько гладила ее темные шелковистые волосы.

Кейт дремала напротив, уронив голову на плечо Джонни, который тоже прикрыл глаза. По обе стороны от них, привалившись к родителям, сопели близнецы. Идеальное семейство – впору на открытках печатать.

Лимузин медленно свернул к пляжу. Талли поцеловала розовую щеку Мары:

– Почти приехали, принцесса.

Мара заморгала, выпутываясь из сна.

– Я тебя люблю, тетя Талли.

Сердце Талли ухватилось за эти слова, сжалось вокруг них, точно кулак, и ее окатило почти болезненной волной нежности. Она всегда думала, что успех – это золото, ради которого стоит перемыть тонну песка, а любовь никуда не денется, будет терпеливо ждать на берегу, пока она выискивает золотые песчинки. И как ей это только в голову пришло – с ее-то прошлым? Могла бы и раньше догадаться, что любовь – штука редкая. Если успех – это золотая песчинка на дне реки, то любовь – это бриллиант, погребенный под сотнями метров горной породы и без огранки почти неузнаваемый. Неудивительно, что слова Мары так ее тронули. Не слишком-то часто ей приходилось их слышать.

– И я тебя люблю, Мара Роуз.