Улица Светлячков

Шелестя колесами по гравию, лимузин заполз на подъездную дорожку и остановился. У них сто лет ушло на то, чтобы выгрузиться из машины и зайти в дом. И тут же все разбрелись по своим комнатам.

Талли осталась стоять посреди гостиной, не понимая толком, что ей теперь делать. Наверху заскрипел пол. Она попыталась было встроиться в ежевечерние ритуалы семьи Кейт, но только путалась у всех под ногами и в конце концов бросила это занятие.

Через некоторое время сама Кейт, позевывая, спустилась вниз с охапкой покрывал под мышкой.

– Так, ладно, Талли. Что у тебя стряслось?

– В смысле?

Кейт взяла ее за руку и повела за собой по заваленному игрушками дому. Ненадолго задержавшись на кухне, она налила им по бокалу белого вина, а затем они вышли во двор – к креслам, стоявшим прямо на траве. Тихое хлюпанье волн перенесло Талли на двадцать лет назад, в те далекие ночи, когда они тайком убегали из дома и сидели на берегу реки, болтая о мальчиках и дымя одной сигаретой на двоих.

Талли поудобнее устроилась в потрепанном кресле и закуталась в вязаное покрывало. После стольких лет, после стольких стирок оно все еще пахло духами миссис М. и ее ментоловыми сигаретами.

Кейт подтянула к себе укрытые пледом колени и опустила на них подбородок, затем повернулась к Талли:

– Выкладывай.

– Что выкладывать?

– Как давно мы дружим?

– С незапамятных времен, когда все тащились по Дэвиду Кэссиди.

– И ты все еще думаешь, что я не замечаю, когда что-то не так?

Талли откинулась в кресле, отхлебнула из бокала. Она хотела поговорить с Кейт – отчасти ради этого и прилетела сюда с другого конца страны, – но теперь, сидя рядом с лучшей подругой, не знала, как начать. Хуже того, она чувствовала себя полной дурой – ей ли жаловаться на жизнь? Чего ей не хватает? У нее же все есть.

– Я всегда считала, что это безумие – отказываться от карьеры ради семьи. Четыре года подряд, когда мы с тобой созванивались, я слышала в трубке вопли Мары. И все думала: будь у меня такая жизнь, я бы, наверное, застрелилась. Но еще я слышала твой голос – усталый, сердитый и невероятно счастливый. И никогда не понимала – как так?

– Однажды попробуешь и поймешь.

– Нет, не попробую. Мне скоро сорок, Кейт. – Она наконец подняла взгляд. – Выходит, безумие – это отказаться от семьи ради карьеры.

– Но какой карьеры!

– Ну да. Но иногда я чувствую, что… этого мало. Я понимаю, это звучит так, будто я с жиру бешусь, но я устала работать по восемнадцать часов и возвращаться в пустую квартиру.

– Еще есть время все поменять. Стоит только захотеть по-настоящему.

– Спасибо, Оби-Ван.

Некоторое время Кейт молча смотрела, как волны накатывают на берег.

– В газетах тут недавно писали, какая-то женщина родила в шестьдесят.

Талли рассмеялась:

– Ну ты и язва.

– Есть такое. А теперь пойдем, моя бедная бессовестно богатая девочка, провожу тебя в твою комнату.

– Я еще пожалею, что жаловалась, да?

– О да.

Вдвоем они ощупью пробрались по темному дому. Возле двери в гостевую спальню Кейт повернулась к Талли:

– Не надо больше баловать Мару, хорошо? Она и так уже думает, что ты пуп земли.

– Ну брось, Кейти. Я в прошлом году заработала больше двух миллионов долларов. Куда прикажешь девать все эти деньги?

– На благотворительность отдай. Больше никаких розовых лимузинов, ладно?

– Тебе никогда не говорили, что ты зануда?

Лишь много позже, лежа на комковатых, просиженных подушках раскладного дивана и глядя в окно на Большую Медведицу, Талли вдруг поняла, что даже не подумала поинтересоваться делами Кейт.

Кейт в недоумении уставилась на календарь у холодильника. Она никак не могла поверить, что время пролетело так быстро, хотя доказательство висело у нее перед носом. Стоял ноябрь 2002-го, и за последние четырнадцать месяцев мир успел измениться. В сентябре прошлого года самолеты, угнанные террористами, врезались в башни Всемирного торгового центра и здание Пентагона. Тысячи людей погибли. Еще один угнанный самолет разбился; никто из пассажиров и экипажа не выжил. В вечерних новостях постоянно мелькали репортажи о взрывах и террористах-смертниках. Начались поиски оружия массового поражения. Слова «Аль-Каида», «Талибан» и «Пакистан» звучали в каждом разговоре, в каждом выпуске новостей.

Страх оставил свой отпечаток на всем и на всех, но жизнь тем не менее продолжалась. Час за часом, день за днем, пока власти и армия искали взрывчатку и террористов, пока Министерство юстиции разоблачало поддельную отчетность «Энрона», простые люди продолжали жить свои простые жизни. Кейт все так же занималась домашними делами, растила детей и любила мужа. Разве что теперь держалась за них чуть крепче и отпускала их из дома чуть менее охотно, но все понимали почему: в конце концов, мир вокруг больше не был безопасным, как прежде.

А теперь вдруг осталась неделя до Дня благодарения, да и Рождество не за горами.