Улица Светлячков

– Если не начнешь себя беречь, мамзель, тебе скоро понадобится пластический хирург, а не гений-визажист.

– Спасибо.

Послав ему одну из своих ослепительных телеулыбок, Талли вышла из гримерки, не дожидаясь ответа.

На съемочной площадке она повернулась к камере и снова натянула на лицо улыбку. В этом невсамделишном мире она была идеальной. Легко поддерживала беседу, хохотала над шутками гостей и соведущих, находила подход к каждому – и каждый верил, что с ней ничего не стоит подружиться. Она знала, что ни один человек во всей Америке не представляет, что она сейчас чувствует. Кому придет в голову, что Таллула Харт может хотеть большего?

От походов по магазинам с Марой и близнецами у Кейт неизменно начинала болеть голова. Заехав в супермаркет, библиотеку, аптеку и магазин тканей, она уже чувствовала, что силы на исходе, а ведь еще и трех нет. Мальчики всю дорогу ревели, Мара всю дорогу дулась. В свои десять лет она решила, что уже слишком большая, чтобы ездить на заднем сиденье, и каждый раз закатывала истерику. Видимо, надеялась взять Кейт измором.

– Хватит со мной спорить, Мара, – повторила Кейт по меньшей мере в десятый раз с тех пор, как они отъехали от магазина.

– Да я же не спорю, я просто объясняю. Эмили ездит спереди, и Рэйчел тоже. Все мамы, кроме тебя…

Кейт заехала в гараж и так ударила по тормозам, что пакеты с покупками закувыркались по салону. Впрочем, оно того стоило – хотя бы Мара заткнулась.

– Помоги мне донести покупки.

Мара взяла один-единственный пакет и скрылась в доме.

Кейт не успела ничего крикнуть ей вслед – в гараж вошел Джонни и подхватил сразу несколько больших пакетов. Кейт и мальчики последовали за ним внутрь.

В гостиной, как обычно, орал телевизор – шли новости по CNN.

– Я уложу мальчиков спать, – сказал Джонни, оставив продукты на кухонном столе, – а потом расскажу тебе хорошие новости.

Кейт вяло улыбнулась:

– Это мне точно не повредит. Спасибо.

Он спустился через полчаса. Кейт раскладывала на обеденном столе ткань для танцевальных костюмов, которые вызвалась сшить. Девять уже готовы, осталось три.

– Ну я и дура, – сказала она скорее себе, чем мужу. – В следующий раз, когда будут спрашивать, кто хочет помочь, ни за что не подниму руку.

Джонни подошел к ней сзади и, обняв, развернул к себе.

– Ты каждый раз так говоришь.

– Ну я же дура, как иначе. Выкладывай давай мои хорошие новости. Ужин, что ли, приготовишь?

– Талли звонила.

– И это ты называешь хорошей новостью? Она каждую субботу звонит.

– Она приедет на выступление Мары и собирается устроить для своей крестницы вечеринку-сюрприз.

Кейт высвободилась из его объятий.

– Что-то я не вижу улыбки, – сказал Джонни, хмурясь.

Кейт сама удивилась вспышке ярости, которую ощутила, услышав об этом.

– Танцы – единственное, что мы с Марой делаем вместе. Я собиралась устроить для нее праздник дома.

– Ой.

Джонни явно хотел что-то добавить, но вовремя сообразил, что не стоит. Понимал, что это не его дело.

Взяв себя в руки, Кейт вздохнула. Эгоистично с ее стороны так реагировать, это им обоим было ясно. Мара обожает свою крестную и сойдет с ума от счастья, когда узнает про вечеринку.

– Во сколько она собирается приехать?

Глава двадцать четвертая

В день выступления Мара была на взводе и так нервничала, что едва держала себя в руках. А всякий раз, когда Мара нервничала, она превращалась в маленькую фурию, готовую в любую секунду закатить гигантскую истерику. Уперев руку в бок, она стояла возле обеденного стола, одетая в светлые джинсы на бедрах и розовый топик, на котором сияли выведенные стразами слова: «Детка, давай попробуем снова»[114]. Между топиком и поясом джинсов виднелось сантиметра три голой кожи.

– Куда ты задевала мои заколки-бабочки?

Кейт, сидевшая за швейной машинкой, даже не взглянула на нее.

– Они в ванной, в твоем ящике. В самом верхнем. И в этом топике я тебя из дома не выпущу.

У Мары отвисла челюсть.

– Мне же его на день рождения подарили!

– Тетя Талли не тем местом думала.

– Всем в школе разрешают так ходить.

– Правда? С ума сойти. Иди давай переодевайся. У меня нет времени с тобой спорить.

Мара демонстративно вздохнула и нарочито громко затопала вверх по лестнице.

Кейт удрученно покачала головой. Не только в выступлении дело. В последнее время Мара устраивала спектакль по любому поводу. У нее было только два режима: либо хохочет от счастья, либо лопается от злости. Мама Кейт, встречаясь с внучкой, каждый раз закуривала сигарету и со смехом предрекала:

– О-о, то ли еще будет, когда нагрянет переходный возраст. Ты лучше начинай пить заранее, пока не поздно.

Кейт снова склонилась над машинкой, поставила ногу на педаль и вернулась к работе.

Следующие два часа она трудилась, не останавливаясь ни на минуту. Едва дошив костюмы, она забегала по дому: надо найти вешалки, отнести вещи в машину, помочь близнецам почистить зубы, проследить, чтобы никто ни с кем не подрался. К счастью, готовку и мытье посуды взял на себя Джонни.

Ровно в шесть Кейт вытолкала всех из дома, усадила мальчиков в детские кресла, затем сама втиснулась за руль.

– Ничего не забыла?