Улицы Магдебурга

– Заинтриговал, что и сказать, – каноник медленно распрямился, сделал пару шагов и упал в кресло, – Так ты поведаешь мне о том, что я тут делаю?

– Ну конечно, – вздохнул он, – Сейчас сварю кофе. Хочешь карамели?

Эспозито передернулся всем телом. Выглядело соблазнительно, Самди усмехнулся и покачал головой, процедил кофе в чашку, добавил две ложки карамели, плеснул черного рома. Сел на подлокотник рядом с Эспозито и вложил горячую чашку ему в ладонь. Тот обхватил его, прижимая к себе, откинулся в кресле и отхлебнул горячую жидкость.

– Господи, как хорошо… – каноник открыл глаза.

– А с глазами-то что? – спросил барон, за подбородок поворачивая его голову к свету.

– Понятия не имею, – поморщился Эспозито, – Закрой. А что у меня с глазами? Вертикальный зрачок?

– Ты себя в зеркало видел?

– Два зрачка..?

– Нет, но…

– Главное, что на месте, – ответил каноник, снова закрывая глаза, – А не на руках, к примеру.

Вместо ответа барон Суббота мстительно ухмыльнулся, черенком ложки выковырял глаз с одной своей ладони и беззвучно опустил в чашку каноника.

– Вчера ты дернул меня за связь, – спокойно произнес Самди, укладывая голову поудобнее на груди Эспозито.

Чашка замерла в его руке как раз у лица барона.

– И ты..? – напряженно спросил каноник.

– Что я?

– Не притворяйся! И ты меня еще терпишь?! И ты… О господи, Магнето…

Эспозито наклонился вперед и наощупь поставил чашку на столик. Не отрываясь от тела, ладонь скользнула вверх по колену, поднялась по шортам, не задерживаясь на ременной подвязке, и по боку добралась до лица. Каноник открыл глаза, и заставил взглянуть на себя.

– Как ты, Магнето?

– Получше тебя, как видишь, – неохотно ответил барон, – Пей кофе.

– Ты простишь меня?

– Не беспокойся, мы в расчете, я наверняка тебе что-то сломал.

– Тогда расскажи мне, что было, – каноник снова взял свою чашку и снова прижал голову барона к себе, запустил пальцы в светлые волосы.

– Ты дернул меня за связь, я пришел. И вот ты здесь. Как-то так вкратце.

– А подробно?

– Ты уверен, что хочешь это знать?

– Нет. Совсем не уверен. Но я перестану себя уважать, если не спрошу.

– Ты ждал меня с фальчионом, – вздохнул Самди, над его головой сдавленно охнул Эспозито, – Ты стоял напротив меня, а потом мне пришлось прыгать очень быстро, пока мне не удалось с тобой сладить.

– Ты меня сделал? – удивленно спросил каноник.

– Не то чтобы… – поморщился барон, – Ты взял клинок другой рукой и сказал – поцелуй меня.

Каноник Эспозито громко неприлично захохотал. Потом вдруг осекся, чашка в руке вздрогнула.

– Другой рукой? И ты поверил мне, подошел?

– Да как тебе сказать… – Самди замешкался, – Нет, конечно.

– Самди, я обеими руками владею клинком, только левой приемы делаю другие. Будь осторожен.

– Спасибо, что предупредил, – хмыкнул барон, – Но ты из левой руки перехватил его в правую.

– Господи, сколько же я выпил? Что было у меня в голове?!

– Задаваясь этим вопросом, – поведал Самди, притираясь к нему еще ближе, – Я тоже дернул тебя за связь.

– Теперь ясно, что так болит, – усмехнулся каноник.

– И поцеловал, как ты просил.

Эспозито издал где-то вверху непонятный звук, поспешно допил кофе. На дне чашки лежал глаз, и каноник сжал зубы, подавляя рвотный позыв.

– В общем, отключился ты сразу, – закончил барон, – А я притащил тебя сюда и дал тебе проспаться. А теперь отпусти меня, инквизитор, я вообще-то варю карамель.

– Магнето, – вместо этого он обнял его крепче и уткнулся лицом в костлявое плечо, – Враг мой, достойный соперник и желанная добыча.

– Именно так ты и сказал.

– Надо было тебе отделать меня хорошенько. Дернуть за связь… Но зачем я это сделал, ты не знаешь?

– Надеюсь, потому что я был нужен тебе, – тихо сказал Самди.

– Почему? – только и спросил Эспозито.

– Помнишь, что ты мне сказал? – Самди закинул голову назад, закрыл глаза, чтобы не видеть потолок.

– Помню, – помолчав глухо отозвался Эспозито.

– Так вот, не ты один.

Пойман и убит

Чайник закипел, и Эдна Рихтер отошла от окна, крепче запахнула на груди теплую шаль. Подкрутила вентиль на батарее отопления. За квартиру на углу Винкельштрассе платил Дитер, не все ли равно ей, во сколько выйдет отопление. Ей все еще было непривычно, что все счета теперь оплачивает не она сама. С одной стороны, это могло означать, что можно не экономить. С другой стороны, она еще не знала, что сказал бы Дитер, окажись счета чрезмерными. Пока не знала, и ни малейшего желания узнать не имела.

У этого опасения снова было два лица. С одной стороны, ей не хотелось огорчать Дитера и создавать ему лишние расходы. С другой, Эдна побаивалась, что Дитер начнет ее укорять, укажет ей на излишнюю расточительность. Или не начнет, а только подумает. Или ни слова ей не скажет, но возьмет еще полставки сверху, или курс факультативных лекций до конца года, и тогда помимо оплаченных счетов она увидит Дитера только спящим перед тем, как он вернется к жене и детям.