Улицы Магдебурга

Незамужние девушки с трепетом ждали пикантных подробностей, молодые женщины посмеивались, предвидя какие-то еще неизвестные им прекрасные моменты, и даже синьора Лукреция, у которой были одни только сыновья, с нескрываемым интересом палермской сплетницы, оперлась локтями о стойку, ожидая нового откровения.

Эльке вдруг смутилась, еще две недели назад она была неискушенной девицей, а сегодня множество глаз устремлено на нее, и все ждут от нее откровений о замужестве, о брачной ночи, о том, как начинается ее супружеская жизнь. Она всегда была бойкой и смешливой девушкой, но внезапно испытала объяснимое стеснение перед подругами, потому что она должна была поведать им о том, что замужняя женщина не выносит за пределы спальни.

Заметив это, синьора Лукреция вдруг вспомнила, как она сама приехала навестить свою семью через год после свадьбы с Хансом Беккером, как все женщины квартала собрались в доме ее матери и принялись расспрашивать ее в подробностях о супружеской жизни с этим странным немецким парнем, высоким, как башня, и таким же немногословным, с челюстью, как сундук, и кулаками, как гранитные шары на набережной, чтобы вынести вердикт о том, хорошую ли партию сделала Лукреция, или стоит пожалеть ее бедных родителей и ждать скорого возвращения в родительский дом обманутой и брошенной бедняжки с парочкой детей в подоле. И сейчас Лукреция видела, что подругам Эльке ее необычный муж кажется таким же странным и подозрительным, как ее палермским соседкам казался ненормальным Ханс Беккер – обыкновенный магдебургский парень, сын кондитера.

Лукреция вышла из-за стойки и пододвинула свой стул к Эльке. Ей всегда хотелось иметь дочь, но у Ханса получались только мальчики, да такие славные, что грех жаловаться.

– Тише, девочки! – крикнула она зычным голосом палермской торговки, – Вы ее смутили! Вот вы, фрау Мур, вы-то что нового хотите узнать? С вашим-то мужем, вас ни ангел, ни сам черт не удивит!

Эскива Мур поперхнулась шампанским и расхохоталась в голос. Лукреция была права.

– А ты, Урсула Кляйн, тебе бы вообще закрыть уши, чтобы твой отец не явился сюда с ружьем, от того, как у тебя блестят глаза от одних вопросов!

Дочь бакалейщика Кляйна вспыхнула и прижала руки к щекам.

– Реджина Краузе, если вы расскажете мне, будто росли с братом, неотличимым от вас, как половинка апельсина, и не насмотрелись на мужские причиндалы, я буду очень удивлена!

Реджи Краузе уронила голову на руки и захихикала – успех у подруг ей был теперь обеспечен на полгода вперед.

– Николь Шумахер, только не рассказывайте нам сказки, будто Эрик вас еще не научил всему, что сам умеет!

Девушка в алом платье в горошек прикрыла рот ладонью, на запястье сверкнули бликом хрустального стекла часы-скелетоны на широком, совсем не женском, ремешке.

– Катти и Анни Штольц, одного вашего брата не хватает, чтобы держать ваших ухажеров подальше от пивоварни, не так ли? Вам стоит выйти замуж прежде, чем юный Хайнц подрастет настолько, чтобы отец дал ему двустволку.

Сестры Штольц переглянулись и залились веселым смехом.

– Ули Редстафф, вы такая серьезная барышня, просто диву даюсь, как вы тут оказались, среди этих вертихвосток! Нет, я не к тому, что не следовало вас приглашать, но уж вы-то не такая, как они?

Ули Редстафф закусила кулак и замотала головой. В цветастом шелковом платье и с гребнем-розой в волосах она совсем не походила на нотариуса, и Вальтер Гесс это давно проверил.

– Марике Хольман, если вы нам расскажете, будто никогда не позволили молодому Рейнхарду лишнего, к его двери выстроится очередь девушек, и каждая будет держать свой подол в зубах!

Марике залилась краской, но не засмеялась и не возразила.

– Лиззи Майринк, нам ли не знать, что половина побрякушек, купленных в салоне вашего отца, возвращается в вашу шкатулку?

Хорошенькая Лиззи, самая популярная девушка Магдебурга, кивнула, тряхнув золотыми кудрями.

– Петра Шпеер, если после того, как молодой Краузе целых три раза проводил вас из кино, еще хотя бы ваши уши остались невинны, то боюсь это не комплимент вашему обаянию.

Петра спрятала голову на плече подруги и замахала рукой, прося пощады.

Успокоив таким образом девушек, Лукреция налила еще шампанского в бокал Эльке, которая признаться, почувствовала себя намного лучше после таких отповедей. В самом деле, она теперь замужняя женщина и ей нечего стесняться того, что она познала мужчину.

– Итак, детка, – произнесла Лукреция, – Мы знаем, что ваш брак был консуммирован, а значит, у него есть все, что полагается мужчинам. Это так?

Эльке рассмеялась. Шампанское оказало нужное действие, и она почувствовала себя вполне уместно, ведь они же девушки, какие могут быть секреты, да и что нового она может сказать им, на самом деле?

– У меня не было других мужчин, но я уверена, что у них все примерно так же, как у него.

– Уверяю тебя, так оно и есть, – хмыкнула Эскива, надкусывая пирожное с вишнями.

– В следующий раз нас пригласит фрау Мур, – сахарно заявила Лукреция, – И поведает нам как правильно обращаться с ее мужем, чтобы он не глядел на сторону.