Улицы разбитых артефактов. Череп в холодильнике

— Господин Альвин, Агата, вне всякого сомнения, погорячилась, — холодно произнес Фарлей, еще раз гневно сверкнув на меня глазами. — Никого казнить мы не будем. По крайней мере, не сегодня уж точно.

— Но почему? — заартачился Альвин. — Магдалла сама призналась в преступлении. Зачем дракона за хвост тянуть? Вы — представитель власти. Убийца сама явилась с повинной. Наказание за такое преступление в Лейтоне одно — смертная казнь через повешенье.

Каждую фразу он словно вколачивал в воздух, для усиления эффекта грозно потрясая кулаками. И я видела, как вздрагивает Магдалла, все ниже и ниже опуская голову, пока носом почти не уткнулась себе в грудь. А ее ладони при этом почему-то лежали на животе.

Я нахмурилась, еще раз внимательно посмотрев на ее руки. Этот жест мне был слишком хорошо знаком. Так моя мать стояла перед моим отцом, когда он явился пьяным в тот злополучный вечер. И она защищала своего еще не рожденного ребенка, которому было не суждено появиться на свет, все то время, пока он избивал ее. Они безвольно опустились лишь в тот момент, когда ее тело перестало вздрагивать после каждого удара.

А я… Я лежала под кроватью, заткнув себе рот кулаком, лишь бы не закричать. Потому что знала, что тогда чудовище, в которое превратился мой отец, не пощадит и меня.

На моем левом запястье до сих пор видны шрамы. Нет, их оставил не тот упырь, оживленный ради забавы студентами-недоучками, хотя именно так я сказала Ричарду. Это я молча рвала себе руку зубами, пока отец убивал мать и моего брата. Я почему-то совершенно не сомневалась в том, что мать носила под сердцем именно мальчика. Такого же темноволосого и сероглазого, как я. Он должен был стать моим самым лучшим другом. Я уже планировала, как мы вдвоем упросим мать сбежать в Гроштер от мужа-изувера. К моим просьбам и мольбам она не прислушивалась. Но я верила, что мне с братом удастся достучаться до ее здравого смысла. Два голоса громче, чем один.

Увы, я так и не услышала голоса брата. И больше не слышала голоса матери.

До сих пор я виню себя в произошедшем. Я ведь видела, какой шаткой нетвердой походкой шел домой отец. И знала, что произойдет после этого. Я должна была, обязана убедить мать убежать, спрятаться от отца. Пьяный, он никогда не ложился спать сразу. Сначала ему требовалось отвести душу, как следует надавав звонких затрещин мне и хлестких оплеух жене.

Мой затылок налился привычной тягучей болью, словно опять ощутив тяжесть руки отца. Но я мотнула головой, отогнав непрошеное воспоминание из прошлого.

— Ты беременна? — прямо спросила я у Магдаллы, уже не вслушиваясь в истошные вопли Альвина, готового немедленно устроить самосуд. Прищелкнула пальцами, послав в него чары.

Тот споткнулся на полуслове. Застыл с немо раззявленным ртом, из которого не доносилось больше и звука.

Девушка испуганно посмотрела на меня. Из ее глаз потекли крупные прозрачные слезы. И она крепче прижала руки к животу.

— Беременна, — чуть слышно повторил Ричард, горько хмыкнув. Кашлянул и спросил громче: — От моего отца?

Магдалла, как ни странно, помотала головой.

— Тогда от кого? — чуть повысил голос Ричард, явно желая получить ответа.

А вот я и без того уже знала истину. Хмуро посмотрела на Альвина, который все еще безуспешно пытался вытолкнуть хоть звук через намертво перехваченное спазмом горло.

Фарлей проследил за моим взглядом. Понимающе хмыкнул.

— От кого?! — рявкнул Ричард, не желая видеть очевидное. — С кем ты еще спала?

— Ричард, — Аннабель неожиданно встала на защиту растерявшейся Магдаллы. Подошла ближе и покровительственно опустила руку на ее плечо. — Прекрати кричать! Не все ли равно?

— О да, конечно, всем все равно. — Краешки губ Ричарда нервно дергались, словно он сам с трудом сдерживал слезы. — Магдалла ведь моя невеста! А спит со всеми подряд! Но всем всегда все равно!

— Хватит орать, Ричард, — вдруг внятно и громко произнесла баронесса Эмилия.

Она по-прежнему не открывала глаз. Но, судя по всему, давно пришла в себя после обморока.

— Не будь бабой, — устало продолжила она. — Твоя невеста предпочла другого. Ну так сам виноват! Какого демона ты столько времени морочил бедной девочке голову? Объявил о помолвке — так женись! Зачем воду в ступе толочь?

Ричард аж онемел от такого обвинения. И я вполне могла понять его возмущение. Он считал себя жертвой обстоятельств, а кто-то вздумал защищать неверную возлюбленную!

Впрочем, и баронессу Эмилию я понимала. Она вряд ли знает все грязные подробности случившейся перед свадьбой семейной трагедии.

По всей видимости, Ричард тоже подумал об этом. Несколько раз сжал и разжал кулаки, пытаясь взять эмоции под контроль.

— Я просто хочу узнать имя, — тяжело вздохнув, сказал он. — Неужели я прошу так много?

— В общем-то, это все не имеет никакого значения, — негромко обронила баронесса Эмилия и с болезненным кряхтеньем выбралась из кресла.

Тотчас же Ребекка кинулась помочь ей, но старая баронесса покачала головой, и помощница остановилась.