Уловка-22

'I did it to protect my good reputation in case anyone ever caught me walking around with crab apples in my cheeks.	- Я ходил с мячиками, чтобы сохранить свое доброе имя, в случае если бы меня увидели с лесными яблоками за щекой.
With rubber balls in my hands I could deny there were crab apples in my cheeks.	А когда в руках мячик, можно сказать, что никаких дичков за щекой нет.
Every time someone asked me why I was walking around with crab apples in my cheeks, I'd just open my hands and show them it was rubber balls I was walking around with, not crab apples, and that they were in my hands, not my cheeks.	И если меня кто-нибудь спрашивал, зачем я ношу за щекой лесные яблоки, я разжимал руки и показывал, что хожу с мячиками, а вовсе не с яблоками, и в руках, а не за щекой.
It was a good story.	Интересно получалось.
But I never knew if it got across or not, since it's pretty tough to make people understand you when you're talking to them with two crab apples in your cheeks.'	Но я так до сих пор и не знаю, удалось мне кого-нибудь провести или нет. Трудновато заставить людей понять тебя, когда ты разговариваешь, держа за щеками пару лесных яблок.
Yossarian found it pretty tough to understand him then, and he wondered once again if Orr wasn't talking to him with the tip of his tongue in one of his apple cheeks.	Йоссариан подумал, что Орра и сейчас трудновато понять, - может быть, он, говоря с ним, подпирает кончиком языка одну из своих яблочных щек?
Yossarian decided not to utter another word.	Йоссариан решил не издавать больше ни звука.
It would be futile.	Все равно ничего не добьешься.
He knew Orr, and he knew there was not a chance in hell of finding out from him then why he had wanted big cheeks.	Он знал Орра и понимал, что никакими силами ада не удастся выжать из него, зачем ему понадобились большие щеки.
It would do no more good to ask than it had done to ask him why that whore had kept beating him over the head with her shoe that morning in Rome in the cramped vestibule outside the open door of Nately's whore's kid sister's room. She was a tall, strapping girl with long hair and incandescent blue veins converging populously beneath her cocoa-colored skin where the flesh was most tender, and she kept cursing and shrieking and jumping high up into the air on her bare feet to keep right on hitting him on the top of his head with the spiked heel of her shoe.	Проку будет не больше, чем спрашивать, почему та девка лупила его туфлей по голове. Дело было в Риме, утром, в переполненном холле публичного дома, напротив открытых дверей комнаты, где жила младшая сестренка шлюхи, с которой путался Нейтли.
They were both naked, and raising a rumpus that brought everyone in the apartment into the hall to watch, each couple in a bedroom doorway, all of them naked except the aproned and sweatered old woman, who clucked reprovingly, and the lecherous, dissipated old man, who cackled aloud hilariously through the whole episode with a kind of avid and superior glee.	Они тогда подняли такой шум и гам, что все обитатели дома сбежались в холл посмотреть, в чем дело.
The girl shrieked and Orr giggled.	Девка вопила, а Орр хихикал.