Уловка-22

Йоссариану показалось, что он понял его.

— Каждую ночь? — спросил он.

— А почему бы и не каждую? — отрезал Заморыш Джо.

Внезапно во всем этом появился смысл. В самом деле, почему бы и не каждую ночь? Изливать каждую ночь в крике свою душевную боль — право же, это не лишено смысла. Во всяком случае, в этом больше смысла, чем в поведении Эпплби, который в тупой приверженности уставам заставил Крафта приказать Йоссариану, чтобы тот перед полетом за океан принял таблетки атабрина.

Это случилось после того, как Йоссариан и Эпплби перестали разговаривать друг с другом. И по сравнению с Крафтом Заморыш Джо тоже оказался умнее: Крафт канул в небытие под Феррарой; он погиб при взрыве одного из двигателей, после того как Йоссариан вторично повел на цель свое звено из шести машин. Семь дней кряду авиаполк мазал по мосту у Феррары, несмотря на то, что прицелы на самолетах гарантировали попадание в бочку из‑под огурцов с высоты сорока тысяч футов. А ведь сам полковник Кэткарт, которого никто не тянул за язык, дал слово, что его люди в ближайшие двадцать четыре часа разбомбят мост. Крафт был тощий, безобидный малый иэ Пенсильвании, но его убили, и кровоточащей головешкой, запрятанной в чудовищную кучу металла, он упал на землю вместе с машиной, потерявшей крыло. Он упал в районе Феррары на седьмой день недели, когда господь бог отдыхает. А Макуотт тем временем развернул машину, и Йоссариан вторично повел ее на цель, потому что Аарфи ошибся в расчетах и Йоссариан не смог сбросить бомбы с первого захода.

— Я полагаю, нам надо еще разок зайти, а? — спросил Макуотт по переговорному устройству.

— По‑моему, тоже.

— Ты уверен? — спросил Макуотт.

— Ага.

— Как я рад, как я рад, мы попали к черту в ад! — пропел Макуотт.

И они полетели обратно, в то время как машины других звеньев разворачивались вдалеке в полной безопасности, так что теперь каждое изрыгающее смерть орудие дивизии Германа Геринга осыпало снарядами только их самолеты.

Полковник Кэткарт был человек мужественный и без малейших колебаний сам вызывался посылать своих людей на бомбардировку любых целей. Ни один объект не был слишком опасен для его полка, так же, как Эпплби был под силу любой удар в настольном теннисе. Эпплби был хороший летчик, а в настольный теннис играл, как бог. Мушки в глазах не мешали ему выигрывать очко за очком.

Двадцать одна подача — все, что ему было нужно, чтобы повергнуть противника в прах. Его успехи в настольном теннисе стали легендой. Он выигрывал все встречи подряд, пока однажды вечером Орр, нахлебавшись джину с лимонным соком, не трахнул Эпплби по лбу ракеткой за то, что тот выиграл пять очков с первых пяти подач Орра. Орр швырнул ракетку в Эпплби, а затем вскочил на стол и мощным прыжком сиганул с другого конца стола, угодив обеими подошвами прямо в физиономию Эпплби. И началась заваруха! Эпплби потребовалась добрая минута, чтобы сбросить с себя Орра, который молотил его руками и ногами. Когда Эпплби удалось встать на ноги, Орр ухватил его одной рукой за рубашку, а другой размахнулся, намереваясь вышибить из него дух, но в этот момент вмешался Иоссаоиан и оттащил Орра. Не уступая Йоссариану ни ростом, ни бицепсами, Эпплби двинул его со страшной силой, отчего Вождь Белый Овес почувствовал необычайный прилив радостного возбуждения и, обернувшись, хватил полковника Модэса по ноcy. Этим он доставил тестю полковника, генералу Дриддлу такое душевное удовлетворение, что генерал приказал Вождю Белый Овес отправиться в палатку к доктору Дейнике и оставаться там под постоянным наблюдением врача для поддержания отличной спортивной формы, чтобы Вождь мог двинуть по носу полковника Модэса в любую минуту, когда это потребуется генералу Дридлу. Иногда генерал Дридл специально приезжал из штаба авиабригады с полковником Модэсом и своей медсестрой полюбоваться, как Вождь Белый Овес дает по носу его зятю. Вождь Белый Овес с большим удовольствием жил бы не у доктора Дейники, а в трейлере, который он делил раньше с капитаном Флюмом, молчаливым, усталым офицером службы общественной информации. По вечерам капитан Флюм чаще всего проявлял пленки и печатал фотографии, сделанные днем, чтобы разослать их потом вместе с информационными бюллетенями. Капитан Флюм Засиживался допоздна в своей фотолаборатории, а затем укладывался на койку и изо всех сил старался не заснуть. На шею он вешал счастливый талисман — кроличьи лапки — и скрещивал указательный и средний пальцы. Oн смертельно боялся Вождя Белый Овес. Капитана Флюма преследовала мысль, что однажды ночью, когда он будет спать крепким сном Вождь Белый Овес подкрадется на цыпочках и перережет ему горло от уха до уха. Эту идею подал капитану Флюму сам Вождь Белый Овес: однажды, когда Флюм засыпал, тот действительно подкрался на цыпочках и зловеще прошипел, что в одну прекрасную ночь, когда Флюм будет крепко спать, он перережет ему горло от уха до уха. Капитан Флюм похолодел — на него в упор были нацелены пьяные зрачки Вождя Белый Овес. Зрачки мерцали.

— Но за что? — только и смог прохрипеть Флюм.