Уловка-22

— Нет, фрукты как раз полезны для моей печени. Потому‑то я их никогда и не ем.

— В таком случае что же вы с ними делаете? — поинтересовался Милоу и, отчаянным усилием преодолев смущение, выпалил вопрос, вертевшийся у него на кончике языка: — Вы их продаете?

— Я их отдаю.

— Кому? — испуганно вскрикнул Милоу.

— Любому, кто захочет! — гаркнул в ответ Йоссариан.

Милоу испустил протяжный скорбный вопль и отпрянул от Йоссариана. Лицо его посерело и покрылось испариной.

Дрожа всем телом, он рассеянно подергал усы.

— Большую часть я отдаю Данбэру, — продолжал Йоссариан.

— Данбэру? — с трудом ворочая языком, переспросил Милоу.

— Ага. Данбэр может есть любые фрукты в любом количестве, и от этого ему нисколько не становится лучше. Я оставляю коробку прямо здесь, открытой. Всякий, кто хочет, может подойти и взять. Аарфи захаживает сюда за черносливом, потому что, как он говорит, в столовой чернослива не допросишься. Когда у вас будет время, поинтересуйтесь этим вопросом, потому что мне не доставляет удовольствия видеть, как Аарфи околачивается у моей палатки. Ну а когда запас кончается, я прошу капрала Снарка снова пополнить коробку. Нейтли, когда отправляется в Рим, тоже прихватывает с собой фруктов. Он там влюблен в одну шлюху, которая нисколько не интересуется им. У этой красотки целая орава подружек, они постоянно крутятся вокруг Нейтли, и он им всегда привозит фрукты.

— Он продает им фрукты?

— Нет, так дает. Милоу нахмурился.

— М‑да, я полагаю, что это весьма великодушно с его стороны, — заметил он без особого воодушевления.

— Да, весьма, — согласился Йоссариан.

— И главное, я убежден, что это — абсолютно законная операция, — сказал Милоу. — Ведь после того как вы получили эти продукты от меня, они принадлежат вам. Если учесть, что положение с продовольствием тяжелое, я полагаю, эти люди весьма рады таким подаркам.

— Ужасно рады, — заверил его Йоссариан. — Две девки сразу подхватывают ящик, относят его на черный рынок и распродают все дочиста, а потом на вырученные деньги покупают всякие бусы, брошки, побрякушки и дешевые духи.

Милоу заметно оживился.

— Бусы и брошки! Этого я не знал! А сколько там стоит всякая такая галантерея?.. Возьмите меня в партнеры! — выпалил он. В глазах его была мольба.

Йоссариан отверг это предложение, хотя ни секунды не сомневался, что, с помощью записки доктора Дейники получая в офицерской столовой целые грузовики фруктов, они с Милоу смогли бы распорядиться ими наилучшим образом.

Милоу был чрезвычайно огорчен отказом Йоссариана, но с тех пор поверял Йоссариану все свои секреты, проницательно полагая, что человек, не способный обкрадывать любимое отечество, не способен обокрасть и отдельного гражданина. Милоу поведал Йоссариану все свои секреты, кроме одного — местонахождения тайников, которые он вырыл в холме и куда начал прятать денежки, после того как однажды, вернувшись из Смирны с самолетом, полным инжира, узнал от Йоссариана, что в госпиталь приходил сотрудник контрразведки. Для Милоу, который по простоте душевной добровольно взял на себя обязанности начальника офицерской столовой, его новая должность была священной.

— Я даже не подозревал, что мы подаем офицерам мало чернослива, — признался он в первый же день. — Я думаю, это оттого, что мне еще не хватает опыта. Я поговорю об этом с моим шеф‑поваром.

Йоссариан бросил на него злой взгляд.

— С каким еще шеф‑поваром? — сурово спросил он. — Нет у вас никакого шеф‑повара.

— Капрал Снарк, — объяснил Милоу, — он у меня единственный повар, так что я могу его считать своим шеф‑поваром, хотя и собираюсь перебросить его на чисто административную работу. Капрал Снарк, видите ли, натура, пожалуй, слишком творческая. Он полагает, что работа в столовой — это своего рода искусство, и постоянно жалуется, что вынужден проституировать свой талант.

Никто не требует от него таких жертв! Кстати, вы, случайно, не знаете, почему его запихнули в рядовые и он всего‑навсего капрал?

— Знаю, — сказал Йоссариан. — Он отравил всю нашу эскадрилью.

Милоу снова побледнел:

— Что он сделал?

— Он намешал в картофельное пюре несколько сот кусков солдатского мыла, желая доказать, что военные — это каннибалы, не способные отличить изысканное блюдо от явной дряни. Весь состав эскадрильи маялся животами. Боевые операции были отменены.

— Ну и ну! — поджал губы Милоу. — Надеюсь, он осознал, что поступил дурно?

— Наоборот. Он убедился, что был прав. Мы уплетали это пюре целыми тарелками и требовали добавки. Мы все чувствовали, что заболели, но мы и понятия не имели, что отравлены.

Милоу фыркнул от возмущения.

— В таком случае я обязательно переведу этого человека на административную работу. Я не желаю, чтобы подобные вещи происходили в то время, как я заведую офицерской столовой. Видите ли, — признался он серьезно, — я намерен обеспечить личный состав этой эскадрильи самым лучшим питанием в мире. Это действительно достойная цель, ведь верно? Если начальник столовой ставит перед собой иную, более скромную цель, то, мне кажется, он не имеет права вообще занимать свою должность. Не правда ли?