Ульрик

А теперь представь, что ты заболел – ты чихаешь, кашляешь, хрипишь днём и храпишь ночью. Ты не собираешься издавать эти звуки, но тем не менее, ты не можешь их не издавать, ты их не контролируешь, – Ульрик очень хорошо помнил, как он болел бронхитом, и кашель буквально разрывал его изнутри. Такое действительно невозможно контролировать, как бы ни хотелось.

Так, вот… Я сейчас не вполне, – дракон на секунду замолчал, словно подыскивая правильное слово, – здоров… Поэтому я не могу контролировать некоторые свои способности.

Мы, драконы, существа мудрые, гордые и могущественные. И живём мы пусть не вечно, но очень, очень долго, поэтому друзей у нас нет. И, если ты внимательно читал ваши человеческие сказки, то знаешь, что могущество всегда даётся не просто так, что за него всегда приходится чем-нибудь платить, потому что во всём должно сохраняться равновесие. Драконам досталось целых три условия…

Мы не имеем права солгать или не дать честного ответа на прямой вопрос, который невозможно истолковать превратно. Это условие вынуждает очень быстро думать, взвешивать каждое слово и находить альтернативные варианты трактовки там, где их, казалось бы, нет. То есть, если вопрос можно понять неправильно, его нужно понять неправильно.

Мы можем принять от кого-то помощь, но не имеем права просить о ней, что учит нас доверять (хотя это очень сложно) и ценить чужое бескорыстие. И, последнее, нам нельзя есть шпинат… – Ульрик не смог удержаться от смеха.

– А почему шпинат?

– Нипочему. По преданию, этот пункт добавили, чтобы мудрые драконы не забывали, что не всегда и не во всём нужно искать логику. Иногда её просто нет.

Пару минут и Ульрик, и дракон задумчиво молчали, каждый размышлял о своём.

Первым не выдержал Ульрик, его распирало любопытство.

– А что будет, если нарушить одно из правил? – на морде дракона отразилось сначала замешательство, а потом задумчивость.

– Этого никто не знает, мальчик. Никому из драконов никогда не приходило в голову нарушать эти условия…

– Может быть, шпинат нельзя, потому что у вас на него аллергия? Или шпинат для вас ядовит? Тогда всё, что угодно, может быть – покроетесь коростой, будете чихать, чесаться, потом распухнете, не сможете дышать, посинеете и умрёте, – выдав всё, что он когда-либо слышал об аллергии, Ульрик затих и с опаской взглянул на дракона. У дракона нервно дёргался правый глаз, вокруг которого радостно подрагивали длинные серебристые чешуйки…

– Давай мы поговорим о шпинате в другой раз, хорошо? – угрожающе процедил, не раскрывая клюва, дракон и выдохнул облачко дыма, – А сейчас пока вернёмся к делам насущным… Так вот, у меня в спине, между крыльев, прямо напротив сердца, засел наконечник копья. Вытащить самостоятельно я его не могу, он находится в том единственном месте, куда я не достаю ни лапами, ни клювом, да даже если бы и достал – толку мало, он зазубренный и его нельзя вытащить, только вырезать. И просить о помощи не стал бы, даже если бы мог. Догадываешься, почему?

– Чтобы ни у кого не возникло соблазна протолкнуть наконечник до сердца? – предположил Ульрик.

– Кхм… Ты слишком хорошо думаешь, маленький человек. Когда-нибудь это может стать для тебя проблемой, если ты не поймешь, что некоторыми догадками лучше ни с кем не делиться. Даже, если они правильные. Особенно, если правильные. И, да, действительно, слишком многие предпочли бы убить дракона, вместо того, чтобы спасать.

– А это правда, что драконы умеют принимать человеческое обличье? Ведь вы могли бы стать человеком и, не зная, кто вы на самом деле, вам помог бы любой встречный. Ну, или хотя бы отвёл к врачу…

– Про человеческий облик – правда. Но я, кажется, слишком рано начал хвалить твои умственные способности, человеческий ребёнок… посмотри на копьё, тебе должно быть видно его с того места, где ты сидишь. Скажи мне, что ты видишь?

– Ну, вижу обломок древка и самое основание наконечника…

– А ты видишь, какого оно размера?

– Ой, – только и смог сказать Ульрик. Копьё было большим. Нет, оно было огромным…

– Вот тебе и ой. А теперь представь себе человека, пронзённого таким копьём. Я даже превращения не переживу, а если вдруг переживу, то окажусь нанизан на это копьё, как бабочка на булавку. Мне обязательно нужно извлечь его в моей драконьей ипостаси.

– А если получится его вынуть, рана долго будет заживать? – дракон издал какой-то рокочущий звук, который Ульрик решил принять за смех.

– Колотые, резаные и стреляные раны заживают сразу, если внутри не осталось металла. Рана закроется в ту же секунду, как будет извлечен наконечник.

– Получается, что и порталы закроются тогда же? А если вы вдруг умрёте, они тоже закроются? – Ульрик привык рассуждать вслух, и ровно в тот момент, когда слова вылетели из его рта, он пожалел об этой своей привычке. Глаза дракона опасно сощурились, а из ноздрей выползла тонкая струйка тёмного дыма.

– Ты опять прав, человек.