Ультиматум Борна

— Я слышал оттуда какой-то шум, — сказал доктор. — Все в порядке?

— Я должен идти. Ложитесь на пол.

— Нет, подождите! У вас кровь на повязке, швы…

— Вашу мать, живо на пол!

— Мистер Вебб, вам уже не двадцать один год…

— Не лезьте в мои дела! — крикнул Борн, бросился к выходу и выбрался наружу. По освещенной аллее он побежал в сторону главного корпуса, неожиданно его оглушил громкий оркестр, звук от которого разносился по всей территории, усиленный множеством динамиков, подвешенных на деревьях.

Пульсирующая какофония оглушала, и это было ему на руку, решил Джейсон. Ангус Маклеод сдержал слово. В огромной застекленной круглой гостиной находились немногие оставшиеся гости и еще меньше персонала — значит, Хамелеону пора сменить цвет. Он знал ход мыслей Шакала так же хорошо, как свой собственный, а из него следовало, что при таких обстоятельствах убийца предпримет те же шаги, что и он сам. Голодный, истекающий слюной волк залез в логово своей загнанной в тупик, обезумевшей жертвы и отхватил от нее призовой кусок. Так же поступит и он, сбросив кожу мистического хамелеона, обернувшись еще более крупным хищником — скажем, бенгальским тигром — который может перекусить шакала пополам… Почему эти образы так важны? Почему? Он знал, почему, и это знание наполняло его пустотой, желанием обрести нечто, потерянное в прошлом — он больше не был Дельтой, опасным партизаном «Медузы», как не был он и Джейсоном Борном из Парижа и Дальнего Востока. Постаревший, сильно постаревший Дэвид Вебб продолжал борьбу, пытаясь разобраться во всем этом насилии и безумии.

Нет! Убирайся! Ты ничто, а я все!.. Уходи, Дэвид, ради Бога, уходи.

Борн сошел с аллеи и побежал по жесткой и острой тропической траве к боковому входу в гостиницу. Еле переводя дыхание, он перешел на шаг, заметив, что кто-то выходит из дверей, но, узнав человека, побежал дальше. Это был один из немногих работников Транквилити, кого он запомнил, и один из немногих, кого он хотел бы забыть. Невыносимый сноб, помощник управляющего по имени Причард, болтливый зануда, хотя и трудолюбивый, всегда всем напоминавший про высокое положение своей семьи на острове Монтсеррат — особенно дяди, заместителя начальника иммиграционной службы; как подозревал Дэвид Вебб, это было не случайное совпадение для «Транквилити Инн».

— Причард! — крикнул Борн, приближаясь к нему. — Ты взял пластырь?

— Сэр, это вы! — вскрикнул с искренней тревогой помощник управляющего. — Вы еще здесь? Нам сказали, что вы уехали после обеда…

— О, черт!

— Сэр?.. Мне так больно выражать вам свое сочувствие…

— Вот и молчи, Причард. Понимаешь меня?

— Конечно, ведь я не смог поздороваться с вами утром, потому что меня здесь не было, а после обеда я не смог с вами попрощаться и принести свои соболезнования, так как мистер Сент-Джей дал мне работу на вечер, даже на ночь…

— Причард, я тороплюсь. Отдай мне пластырь и никому — никому — не говори, что видел меня. Ты все понял?

— О, да, сэр, я понял, — ответил Причард, отдавая три рулона эластичной ленты разного размера. — Я надежно сохраню такую важную информацию, как и то, что ваши жена с детьми были здесь — о, Господи, прости меня! Простите меня, сэр!

— Я прощу, и Он простит, если будешь держать язык за зубами.

— Обещаю. Я буду молчать. Это такая честь для меня!

— Если ты нарушишь обещание, тебя застрелят. Это понятно?

— Сэр?

— Не падай в обморок, Причард. Иди на виллу и передай мистеру Сен-Джею, что я буду на связи, и чтобы он оставался на месте. Уловил? Он должен оставаться на месте… И ты тоже.

— А если мне…

— Даже не думай. Убирайся отсюда!

Разговорчивый помощник управляющего понесся через лужайку к аллее, ведущей к восточным виллам, а Борн добежал до дверей и вошел внутрь. Джейсон прыгал через две ступеньки — в былые времена он перепрыгивал три — и, опять запыхавшись, добрался до кабинета Сен-Жака. Он вошел, закрыл дверь и бросился к шкафу, где, как он знал, его шурин хранил несколько смен одежды. Они оба носили примерно один размер — безразмерный, по словам Мари, — и Джонни часто заимствовал во время своих визитов куртки и рубашки Дэвида Вебба. Джейсон выбрал в шкафу наиболее неприметную комбинацию. Легкие серые брюки и темно-синий спортивный пиджак из хлопка, единственная натуральная рубашка тоже оказалась кстати коричневой и с короткими рукавами. Ничто не будет блестеть и отражать свет.

Он начал переодеваться, когда почувствовал острую, горячую боль на левой стороне шеи. Он с тревогой посмотрел в зеркало на дверце шкафа, и то, что увидел, его взбесило. На сдавливающей повязке расплывалось пятно крови. Он разорвал упаковку самой широкой ленты; было слишком поздно менять повязку, он мог только уплотнить ее, в надежде приостановить кровотечение. Он несколько раз обернул пластырь вокруг шеи, оторвал от мотка и дополнительно закрепил маленькими кусочками ленты. Повязка получилась надежной, и он тут же выбросил ее из головы.