Ультиматум Борна

— Очень просто. Он совершил ошибку… Даже если бы вы могли, вы бы не стали стрелять по этой машине на дороге, верно?

— Согласен. В ней находятся четыре посторонних человека, без сомнения невинные советские граждане, которых заставили выглядеть иначе.

— Заложники?

— Да, конечно.

— Когда ты последний раз слышал, чтобы люди бежали сломя голову туда, где они могут стать заложниками? Даже если на них из двери направлено оружие, все равно один или двое из них, если не все, обязательно попытались бы скрыться за другими машинами.

— Честное слово…

— Но ты был прав в одном. У Карлоса есть контакт в этом арсенале — человек, переодевшийся в него. Это может быть просто невинный русский, чей брат или сестра живет в Париже, во власти Шакала.

— Дмитрий! — вскричал металлический голос по-рус shy;ски. — Машина выезжает со стоянки!

Крупкин нажал кнопку микрофона и отдал приказ. Естественно, они должны следовать за машиной хоть до финской границы, если понадобится, но захватить ее без насилия, связавшись при необходимости с милицией. Последним приказом было несколько раз просигналить, проезжая мимо арсенала. Не стесняясь в выражениях, агент по фамилии Орлов спросил:

— На кой хрен?

— Потому что мне было видение от святого Николая Доброго! И, кроме того, я выше тебя по званию. Выполняй!

— Тебе плохо, Дмитрий.

— Что тебе больше нравится: рапорт об отличной службе или такой рапорт, который отправит тебя в Ташкент?

— Уже иду, товарищ.

Крупкин вложил микрофон в гнездо на приборной панели.

— Процесс пошел, — сказал он отрывисто, полуобернувшись через плечо. — Если уж мне суждено погибнуть с сумасшедшим киллером или с психом, который все-таки еще имеет остатки морали, то я предпочитаю последнее. В конце концов, вопреки заявлениям даже самых просвещенных скептиков, может быть Бог все-таки существует… Ты бы хотел купить себе дом на берегу озера Женева, Алексей?

— Я могу это обеспечить, — ответил Борн. — Если я переживу этот день и сделаю то, что должен, назови цену. Я не буду торговаться.

— Эй, Дэвид, — возразил Конклин. — Эти деньги сделала Мари, а не ты.

— Она послушает меня. Его.

— Так что теперь, кто бы ты ни был? — спросил Крупкин.

— Дайте мне выбрать оружие из того, что есть у вас в багажнике, и высадите меня в траву прямо перед арсеналом. Дайте мне пару минут, чтобы добраться до места, затем остановитесь на стоянке и явно — очень явно — обнаружьте, что его машина отсутствует, и убирайтесь оттуда как можно быстрее, не жалея мотора.

— И бросить тебя там одного? — вскричал Алекс.

— Это единственный способ взять его. Только так он может попасться.

– Безумие! — выпалил Крупкин, отчего его щеки завибрировали.

— Нет, Круппи, действительность, — просто ответил Джейсон Борн. — Это то же, что было в самом начале. Один на один — только так.

— Это же самоуверенный героизм! — взревел русский, ударив рукой по спинке кресла. — Нет, хуже — это глупая тактика. Если ты прав, я могу окружить это здание целой армией!

— Он именно этого и хочет — этого я хотел бы, если бы был Карлосом. Неужели ты не понимаешь? Тогда он легко сможет уйти в суматохе — это не проблема ни для него, ни для меня. Мы оба слишком часто делали так раньше. Толпы и беспокойство — наша защита, это просто. Нож в офицера — и его форма наша; гранату в толпу — и после взрыва мы одна из бьющихся в агонии жертв — это обычное дело для наемных убийц. Поверь мне, я знаю — я стал одним из них вопреки своему желанию.

— И что ты сможешь сделать один, Бэтмен? — спросил Конклин, яростно массируя бесполезную ногу.

— Подкрадусь к убийце, который хочет убить меня — и он мой.

— Да ты свихнувшийся маньяк!

— Абсолютно верно. Только такие и выживают в этой убийственной игре.

– Безумие! — снова воскликнул Крупкин.

— Так позвольте мне; мне положено немного безумия. Если бы я знал, что вся русская армия способна обеспечить мое выживание, я бы молил о ней. Но это не так. Другого пути нет… Остановите машину и дайте мне выбрать оружие.

Глава 39

Темно-зеленый седан КГБ вырулил на наклонную дорогу, прорезанную в грунтовом склоне. Спуск был плавным. Арсенал на Кубинке окружало большое плоское пространство, по-летнему зеленое от травы. Казалось, здание выросло из-под земли, мощное коробкообразное вкрапление в пасторальный пейзаж, уродливое человеческое сооружение из тяжелого коричневого дерева с окнами-амбразурами, достигавшее трех этажей в высоту и занимавшее площадь в два акра. Как и все строение, передний вход был большим, квадратным и не украшенным, если не считать барельефных профилей трех советских солдат над дверью, несущихся в смертельные вихри сражения, держа винтовки так, что могли бы прострелить друг другу головы.