Ultraгрин: Маленькие повести для мобильных телефонов

Она смотрела на них с жалким лицом, они не смотрели на нее, она нарушала их стройность и элитность, ей не поможет ни шейпинг, ни диета, подумал Болтконский, ей надо домой, ее удел – жить вне стаи, писать стихи или играть в КВН, где над ней будут смеяться и она принесет победные очки.

Раньше такие девочки завоевывали внимание свободной квартирой, умолив родителей уехать на все выходные на дачу, и тогда вся компашка гуляла, в квартире устраивали бедлам, все съедали и ломали телефон.

Ее никто не уводил в родительскую спальню, она всегда оставалась одна за столом или работала диджеем, но зато со всеми вместе справляла праздники ценой разгрома своего жилища.

Теперь, когда жилищная проблема в их кругу отсутствовала, ей осталось, сгорая со стыда, просить папу купить ей мальчика из бедной семьи и тиранить его до смерти за свою судьбу и лишний вес.

Генетическое заболевание отбрасывает вас за пределы круга, и вот ваша судьба не у вас в руках, а в дебрях ДНК, которые вам дарят предки, совершенно не считаясь с вашими желаниями; это малое не переступить, это даже не амбразура, которую можно закрыть своим телом, оступившись пьяным на сучке.

Для кого-то один шажок в темную комнату, препятствие с гору высотой, темный подъезд после кошмаров, кругом рассказываемых об уродах, педофилах и насильниках, – подвиг, равный по силе страха человека, бросающегося под танк.

Кому-то Эверест – прогулка на бульвар, и он сам ищет новые Гималаи в своей жизни.

Хочет испытать свой страх на прочность, это тоже страх, но большой, он и маленького боится, но терзает себя до изнеможения, поставив целью жизни этот страх извести.

Иногда изводит смертью своей, иногда чужой; перейдя черту, чужой страх лечит свой, нагни чужого, он задрожит, а ты герой, и вот ты уже на вершине, и другие боятся и ежатся, а ты король, стоишь на подиуме чужих страхов, и тебе хорошо.

Кто-то бросил пустую банку в нетакую девочку, она сжалась, униженно засмеялась, а потом заплакала, ее никто не утешал, «чмо» жалеть нельзя, если ты впрягаешься за «чмо», значит, ты законтачен, значит, ты тоже «чмо».

Вот такая философия пришла к нам в новом веке, все по понятиям. Везде: во власти, в школе, в университете – «не быть лохом»: слоган поколения, которому из выбора оставили только пепси.

Болтконский встал, перестал наблюдать и анализировать увиденное, он подошел к девочке и сказал ей шепотом: «Пойдем, я тебя провожу, не надо ждать, здесь тебе быть не надо».

Девочка встала, и они пошли с Болтконским по бульвару, парой слов он ее успокоил, взял под руку, вид его, вполне модный и взрослый, нравился девочке, в 17 лет многое нравится и многого не видно.

Она шла уже гордо, ведь никто в мире не знал, что этот мужик, еще пять минут чужой ей, идет с ней, как с любовницей, люди на них смотрели.

Их взгляды заставили девочку подобрать живот, она изменилась, походка стала более легкой, плечи сами развернулись, улыбка доминировала на лице, толстые щеки спрятались в тень, маленькие свиные глазки расширились, как после кокаина.

От быстрой ходьбы она раскраснелась, появился румянец, она выглядела чудесно, а чувствовала себя ну если не на седьмом, то на третьем небе точно.

Болтконский завел ее в ресторан Дома журналистов, они сели в пивбаре, взяли пива и креветок. Болтконский здоровался с коллегами, познакомил девочку с Доренко и Колесниковым, они пили пиво и разговаривали, девочка оттаяла, оказалась умненькой, много знала и собиралась на журфаке стать акулой пера, как Яна Чурикова, тоже не худенькая девушка.

В этом баре было много девушек совсем не худых, они смеялись, кокетничали и не стеснялись своих вторых подбородков и слоновых ножищ.

Через пару часов сеанс психотерапии закончился, они вышли опять на бульвар и попрощались. Болтконский пошел в метро, девушка, ошеломленная впечатлениями, пошла по бульвару.

Возле памятника на том же месте сидели они, в тех же позах, с теми же банками и разговорами типа «а она что, а он что, да ладно…».

Они подняли лениво на нее глаза, увиденное явление сверхнового впечатлило, их многолетняя жертва прошла летящей походкой, даже не заметив их, как летних муравьев.

Вечером девочке пришло эсэмэс от мальчика из стаи, он написал ей: «А ты прикольная…»

ТРИ ПОПЫТКИ ПОМЕНЯТЬ ОРИЕНТАЦИЮ С БЛАГОВИДНЫМИ ЦЕЛЯМИ

Журналист глянцевого журнала Болтконский мучился похмельем и творческим бессилием.

Журнал менял тренд, редакция требовала остросюжетных материалов, нужно расширять целевую аудиторию, взрывать рутину, обозначать новые тропы современного сознания. Так говорили на всех совещаниях, намекая, что того, кто не найдет дорогу, отцепят от поезда перемен и оставят на полустанке смотреть в хвост улетающему вдаль экспрессу.

Болтконский все эти слова воспринял как знак и стал искать новую тему.