Ultraviolence (СИ)

Всю дорогу до особняка омега храбрится, представляет, как скажет Чонгуку все, что о нем думает, и сочиняет правильные слова. Вот только стоит машине остановиться перед огромным зданием Royal Group, Юнги немеет. Он честно пытается для проверки произнести про себя хотя бы одно слово, но язык прилип к небу, и вместо «спасибо» открывшему ему дверь охраннику он издает нечленораздельный звук и идет к лифту. Паника начинает подкатывать к горлу, стоит створкам лифта разойтись на, видимо, нужном этаже. От страха омегу начинает подташнивать. Он делает глубокий вдох, стараясь подавить рвотные позывы и, собрав волю в кулак, следует за сопровождающими его альфами.

Чонгук ходит по своей огромной гостиной с бокалом виски в одной руке и телефоном во второй. Мин останавливается около небольшого шкафчика, заваленного журналами о недвижимости и старается не смотреть на альфу. Хотя это очень сложно. Несмотря на всю бурлящую внутри ненависть, Юнги приходится согласиться, что этот альфа невероятно красив и харизматичен. Он одет в темно-серую рубашку и узкие черные брюки, с тонкими, под цвет рубашки полосками. Его черные, как смоль, волосы непослушными прядями свисают на лоб, и альфе приходится отставить бокал, чтобы убрать их с глаз. Юнги от тайного созерцания отвлекает нежное «хорошо, малыш, я постараюсь». Омега на секунду зависает, не понимая, как вот из такого злого, мерзкого, беспринципного человека могут вылетать такие приятные слова, а главное с какой нежностью он их произносит. Юнги бы тоже хотел, чтобы с ним так разговаривали, вслушивались в каждое слово и называли «малыш». Какого черта. Нет. Не Чонгук. А вообще. Мин, кажется, уже забывает, что такое человеческая ласка и забота. Каково это, когда к тебе так нежно относятся. От этих мыслей омеге вмиг становится грустно, и даже весь боевой настрой улетучивается. Чонгук заканчивает говорить и, убрав телефон в карман, идет к парню.

— Ну, что за вид? Чего ты такой грустный, будто тебя на казнь привели, — альфа останавливается напротив и усмехается.

— Мне нечему радоваться, — бурчит омега. — Зачем ты меня вызвал?

— Соскучился, — хмыкает альфа.

— Прости, я не в настроении тебя обслуживать, — Мин окидывает Чонгука презрительным взглядом и поспешно собирает остатки своего самообладания, потому что во взгляде напротив проскальзывает что-то такое, от чего кожа покрывается тонким слоем льда. Юнги уверен, что под таким взглядом замерзнуть — раз плюнуть.

— Так поднимем тебе твое настроение, что будешь пить? — холодно спрашивает альфа.

— Давай в этот раз с алкоголем попробуем, почему бы и нет, — Юнги обходит Чона и идет к бару. — В трезвом уме я под тебя все равно не лягу.

Мин у самого бара поворачивается к Чонгуку и смотрит ему в глаза.

— Потому что ты мне омерзителен.

Омега отворачивается сразу же, боясь, что сломается и не выдержит ответного взгляда. Тянется к первой попавшейся бутылке и отсчитывает в голове, сколько шагов сделает альфа, чтобы дойти до него. Двенадцать. Чонгук стоит прямо за спиной. Мин дрожащими пальцами обхватывает бутылку за горлышко и ищет глазами бокал.

— Я не в игры играю, — слышит Мин и от одного этого тона хочется вскрыться. — Капризных омег не переношу. Поэтому поставь бутылку на место, ты не заслужил. И иди в спальню. Когда я приду, хочу, чтобы ты лежал в моей постели абсолютно голым, — альфа приближается вплотную, от его дыханья на затылке Мина волосы шевелятся. — С широко расставленными ногами, — уже хрипло прямо в ухо шепчет Чонгук.

Думать времени нет. Юнги одним резким ударом разбивает бутылку о стойку и поворачивается к альфе, держа перед собой своеобразную «розочку». Чонгук машинально отшатывается назад, и, смотря на вставшего в боевую позу парня с половиной бутылки в руке, не сдерживается и смеется. Амбал у двери достает пистолет и целится в омегу, но Чон взмахом руки, приказывает ему убрать оружие.

— Выбрось, порежешься же, — спокойно говорит Чонгук.

— Я ее тебе в горло воткну. Только подойди.

— Ладно, это уже не смешно, и ты серьезно испытываешь мое терпение. Я бы сказал, что оно уже почти на грани.

— Я и не шучу.

— Хорошо. Сыграем в игру, — альфа делает шаг к омеге и останавливается напротив, игнорируя целящееся в него стекло. — Давай, рискни и дай мне повод. Потому что ты сейчас угрожаешь главе Дома, и вообще, ты испортил мне настроение. Поэтому, раз уж ты собираешься нападать, то постарайся не промахнуться с первого же раза. Иначе я сделаю тебе очень, очень, очень больно.