Ultraviolence (СИ)

Юнги понимает, что альфа или позовет помощь, или предупредит кого-то и, опустив пистолет вниз, сразу же спускает курок. Мужчина, взвыв, хватается за ногу пониже колена и падает на пол. Каждая секунда на вес золота, поэтому, как бы Юнги ни жалел о том, что выстрелил в человека, и как бы ни хотелось вызвать скорую, он давит в себе все человеческое и бежит к лифту. Омега не дурак и знает, что на первом этаже его уже точно ждут, звук выстрела эхом разнесся по коридору, да и вообще гарантий, что все здесь не понапичкано камерами, нет, поэтому он решает спуститься сперва на девятый этаж. Уже в лифте, прислонившись к стенке, Юнги приходится делать дыхательную зарядку, чтобы не разрыдаться. Он выстрелил в человека, он оставил истекающего кровью альфу наверху. Во что он превратился, как он докатился до этой жизни. Мин с усилием давит пытающуюся разрастись внутри ненависть к себе и вжимается в угол лифта, стоит ему остановиться на нужном этаже. Омега осторожно выглядывает из-за дверцы и обнаруживает, что этаж абсолютно пустой. Юнги нажимает кнопку пять и позволяет лифту снова унести себя вниз. Выйдя на пятом этаже и, не обнаружив никого, кроме престарелого беты со шваброй в руках в конце коридора, Мин идет к лестницам, и оставшиеся этажи решает спуститься по ним. Это оказывается плохой идеей. Спазм скручивает омегу уже на лестничном пролете, и Юнги, прижав руки к животу, сгибается вдвое и пытается отдышаться. Стоит спазму отпустить, Мин продолжает спускаться вниз с единственной целью: покинуть уже это ненавистное здание. На третьем этаже Юнги слышит приближающиеся голоса снизу и быстрыми шагами, игнорируя тупую боль в животе, поднимается наверх. Голоса все ближе, и Мину не остается ничего, кроме как обратно бежать к лифту. Омега, не глядя, нажимает первую попавшуюся цифру, и лифт уносит его на двадцать пятый этаж.

Чонгук сидит в кабинете, когда ему докладывают о побеге и о скорой, что увозит раненного охранника в больницу. После того, как Чонгук приехал с ужина с Советом, он планировал всю ночь посвятить приручению дикого лисенка, который отныне живет с ним, вот только планам альфы помешали. Вот уже пару недель Чону известно, что его товар до некоторых рынков не доходит в первоначальном виде. Его подменяют на низкосортный порошок и продают под именем Второго дома. Чон поручил сразу же выяснить, почему спрос на его товар так резко падает, и оказалось, что покупатели теряют доверие к качеству. Для Чонгука это, прежде всего, вопрос репутации, а потом убытков. Альфа сразу решил, что такую операцию провернул кто-то из других Домов, чтобы вытеснить Чонгука с рынка, но все оказалось проще. Один из кураторов Чонгука руководил этим процессом, и цель была одна — нажиться. Оригинальный товар этот человек с помощью своих сообщников перепродавал в третьи страны по завышенной цене. Вчера ночью виновный и его сообщники были пойманы. Поэтому всю ночь альфа потратил на переговоры со своими людьми и распорядился проверить все точки сбыта. Некоторые он проверил сам лично уже под утро.

А сейчас Чонгук как раз собирался подняться в свою «комнату страха», как называли ее его работники, и думал выпустить всю свою ярость там наверху, вдоволь напившись кровью предателей. Вот только в лагере прибыло. Еще один возомнивший, что он может провести альфу, долбанный непоседливый омега, который совсем страх потерял. Омега, который не знает меры и продолжает испытывать терпение альфы. Вот только Чонгук терпением никогда особо не отличался, а только что оно окончательно лопнуло. Чонгук поймает его и окунет лицом в свою же кровь. Альфа предупреждал лису, что с ним шутить не стоит, вот только лиса оказалась очень глупой. Распорядившись отыскать паренька, Чонгук идет к лифту и на ходу закатывает рукава, предвкушая, как отыграется на тех, кто хотел поживиться за его счет, а потом лично займется лисенком.

Дверцы лифта медленно раздвигаются, и Чонгук сталкивается взглядом с прижавшимся к стенке омегой. Это же надо было так проебаться, чтобы самому прийти прямо в логово зверя.

Юнги одного взгляда альфы достаточно. Все кончено. Мину кажется, что от глухого биения своего же сердца у него лопнут барабанные перепонки. Оно снова разрастается в груди, надувается, и еще мгновение, разорвется, и все это закончится. Вот только не разрывается. Юнги не умирает. Еле стоит и с трудом выдерживает взгляд впившихся в него глаз. Чонгук прошибает взглядом насквозь, прибивает Юнги острыми копьями к стене и чуть ли не облизывается, видя выступающую кровь на бледной коже.

— Попался, — по слогам выговаривает альфа и делает шаг вперед.