Ultraviolence (СИ)

— Постой, — Юнги сам не понимает, что движет им в этот момент, но омегу хочется остановить. Он подбегает к парню и останавливается напротив.

— Прости, я не должен был. И если тебе станет легче — у меня тоже нет денег, то есть они есть, но они не мои.

— Только жалость свою оставь при себе, пожалуйста, — язвит Хоуп.

— Это не жалость, пошли к кассе, я покажу тебе один трюк, — заговорщически улыбается Мин.

— Ты что фокусник? — смеется Хоуп. Этот парень очень странный, но Хосоку нравится эта лучезарная, почти детская улыбка, обнажающая десна, и именно поэтому он идет вслед за Мином обратно к кассе.

— Один кусок вот этого тортика, — тыкает пальцем в стекло Юнги, указывая на торт, который хотел Хосок.

— Вы что дебилы? — вскипает кассир. — Я полчаса объяснял, что мы этот торт ради одного куска не порежем, так что пошли вон из кондитерской. Мало мне одного нищеброда было с утра, так теперь у него и группа поддержки объявилась.

— Видите двух парней у входа, — Юнги указывает пальцем в сторону двери. — Они у вас просить тортик не будут, они просто разобьют стекло и возьмут его.

— Отлично, — кассир тянется к телефону. — Пусть с вами полиция разбирается.

— Я бы вам не советовал этого делать, — спокойно говорит Мин и достает мобильный. Хосок все время молча наблюдает за сценой и все пытается понять, что собирается сделать омега.

— И что мне помешает? — кассир набирает три цифры на телефоне и с усмешкой смотрит на омегу, который набрав чей-то номер тоже ждет ответа.

— Привет.

— Привет, — Чонгук сидит на совещании и слушает доклад одного из своих работников. Он сильно удивлен, видя на экране номер, который был куплен для Юнги. Омега ему до этого момента ни разу не звонил.

— Это может и странно, но у меня проблема.

— В чем дело? — Чонгук напрягается, приказывает всем умолкнуть и вслушивается.

— Мне тортик не хотят продать, но он очень важен, жизненно необходим, я тебе вечером объясню, просто скажи продавцу, что тортик очень важен.

— Где мои парни? — Чонгук еле сдерживается, чтобы не рассмеяться.

— Здесь, но продавец говорит, что ему на них плевать.

— Лисенок, ты меня от совещания отрываешь, я куплю тебе все тортики мира, иди в другую кондитерскую.

— Это важно!

— Хорошо, дай трубку Су.

Юнги подзывает одного из громил, который взяв телефон, молча слушает босса и, сбросив звонок, возвращает его омеге. Потом Су аккуратно отодвигает от витрины Юнги, то же самое он делает с Хосоком, который разинув рот следит за его действиями и, взяв первый попавшийся стул, швыряет его в полки с сиропами и бутылками позади кассира. Полки с грохотом слетают на пол и бутылки разбиваются на сотни осколков. Кассир судорожно диктует адрес своей кондитерской полиции и грозится посадить парней на электрический стул. Тем временем Су обходит витрину и, отодвинув стекло, спрашивает у Юнги, какой торт. Мин показывает ему пальчиком торт, Су забрав его идет на выход в компании двух омег, оставив все еще кричащего кассира внутри.

— Все равно пришлось забрать целый торт, — смеется Хосок.

— Поэтому предлагаю поделиться, пойдем в кофейню через дорогу, возьмем у них кофе и съедим его, — объявляет Юнги.

— Хорошо, — смеется Хосок, — вот только один кусок я заберу папе, я его для него и покупал.

— Давай и папу позовем, — восторженно объявляет Мин.

— Он не сможет, — грустнеет Хоуп. — Он болеет.

— Ну, отвезем тогда ему, — не сдается Юнги.

— Ты опасный человек, ходишь с громилами, черт знает с кем связан, и мне немного страшно, — смеется Хоуп. — Но ты достал папин любимый тортик и за бесплатно, так что я приглашаю тебя на чай. И меня Хосок зовут.

— А я Юнги, с удовольствием выпью с тобой чай, — улыбается Мин и следует за новым знакомым.

***

— Чимчим, — Чонгук срывается к двери, в которую только что вошел омега. У Чимина зареванное лицо, опухшие глаза и дрожащие губы. Омега в руки не дается, делает шаг назад, не позволяя брату обнять себя и смотрит так, что у Чонгука сердце капроновыми нитями перетягивается, еще немного, и они вопьются в плоть.

— Не плачь, пожалуйста, — слова Чонгука словно невидимая рука, которая по новой открывает все краны, и омега заливается слезами. Альфе тяжело смотреть на него, Чонгук бы вызвал врача, если бы знал, как от этого лечить, заплатил бы любые деньги, лишь бы Чимин не плакал, но даже его власть и возможности склеить обратно вдребезги разбитое сердце омеги, не в состоянии. Боль в глазах Чимина разливается за края радужки, затапливает все вокруг, но сколько бы он ни плакал, ее не выплакать, и новое сердце не отрастить.

— Убей его, Чонгук-и, умоляю убей его, — всхлипывает омега. — Он лгал мне, он меня никогда не любил.

— Тише, — Чонгук все-таки ловит Чимина и притягивает к себе. Чувствует, как намокает рубашка от слез и сильнее прижимает.