Улыбайся! (СИ)

И меня сорвало! Подскакиваю к этому улыбающемуся подростку-хлыщу, роняя стул, и хватаю за пиджак, встряхиваю… и… что надо делать? Ударить? Ненавижу! Замахиваюсь, но рука зажата. Азат! Мишка! Парни оттащили меня от него!

— Ты охуел, что ли? — шипит мне в лицо Мишка. Я выдергиваю свое туловище из его цепких объятий. Я мало соображаю. Как он меня взбесил!

— Это не я, это он охуел! — кричу я на всю очумевшую аудиторию, хватаю сумку, телефон со стола и вырываюсь вон.

Сначала бегу по коридору института. Потом сижу на подоконнике у гардероба. И наконец иду в общагу пешком, а это восемь трамвайных остановок! Всю дорогу в голове только мат. Сперва на него, а ближе к общаге на себя. Какого черта я взбеленился! Это же понятно, что он меня провоцировал специально! Кроме него и меня, никто про родинки ничего не понял! Идиот! Псих! А этот… чего добивался? Если бы не Азат и Мишка, я бы прихлопнул эту мелюзгу на месте! Ему это зачем было надо? Черт! Вот сейчас точно выпрут!

У общаги понял, что ключ таки у Азата. Пришлось дожидаться его в парке.

Икса даже не сразу со мной начал разговор. У него тоже шок.

— Тебе Феликс четыре балла выдал!

— Супер! Я счастлив!

— Тебе больше всех… Корякина, вообще, рыдала: он ей сказал, что «один балл для неё за глаза…»

— Икса, согласись, он нарвался!

— Ну-у-у… Может, неудачно пошутил… Так Терминатор на первом курсе вообще нас суками называл, и че? Ты ни разу не попытался ему съездить по морде!

Терминатором мы называли препода по римскому праву за манерку требовать со студентов зачет в виде ста терминов. Он действительно был тот еще змей!

— Терминатору под полтинник! А этот… острица мелкая!

— Он же старше тебя! И потом, как ни крути, он преподаватель… субординация!

— Азат! Отвали!.. Что, он написал уже докладную на меня?

— Не знаю! И вряд ли! После твоей самоликвидации он как-то резко повеселел… А потом за ним Дамир зашел и они укатили на генеральской тачке.

— Блин… что мне делать-то теперь?

— Может, опять с коньяком в гости?

— Ну уж нет!

— Тогда просто пока затаись…

Конечно, совет мудрый, но во мне все кипит, внутри что-то трясется. Это мое самолюбие треснуло и звякает теперь на каждое резкое движение. А назавтра еще и его лекция по юридической психологии. Я пошел! Не собираюсь прятаться, что сделано, то сделано! Заодно и увижу, что мне грозит.

Феликс удивился, увидев меня, но ничего не сказал. Рассказывал он очень интересно. Разбомбил Ломброзо и Мертона заодно с их теориями делинквентного поведения, и всё на примерах. Не из личной практики, а из истории, из судебных архивов. По поводу Фрейда высказался осторожнее. Заинтересовал Тардом и Ашаффенбургом. Блин, реально интересные темы у него будут: гендерные стереотипы, психология ювенальной криминологии, психология свидетельских показаний, психология осужденных, патологические отклонения и преступность. С каждой названой темой моя шея вытягивалась в его сторону. Блин, почему я всё испортил? Я даже не смогу ему вопрос задать, просто прийти и поговорить…

Тыкаю локтем Азата и шепчу:

— Икса, спроси у него, будет ли он рассказывать про немотивированную преступность?

Азат спрашивает. Феликс обещает удовлетворить его интерес.

— Икса, спроси его, а психология жертвы будет?

Азат спрашивает. Феликс отвечает, что это и есть виктимология и то, что она будет обязательно и это не только «стокгольмский синдром». Этот синдром — такая редкость, что о нем он рассказывать не собирается.

— Икса, а как он относится к современной теории мимической стратегии выявления лжи?

Азат спрашивает.

— Это Фрейд, а не современная теория, сериалом она только популяризована и низведена до инструмента некой игры. Вас, Акулов, интересует, научу ли я определять, говорит человек правду или лжет? (я дергаюсь на свое имя) Не научу! Хотя по вашему лицу мы можем практику устроить для всей группы! У вас замечательное лицо, все мысли и эмоции наружу…

— У вас не менее замечательное! — опять не сдерживаюсь я. — Тупая улыбка без повода — это признак чего? Лжи, глупости или психопатии?

И-и-и-и… улыбка с его лица сползла. И глаза поменяли цвет. И подбородок дёрнулся. Зашевелились желваки.

— Акулов, — медленно говорит он, — обсудим моё лицо в другой обстановке!

— Хм… Моё лицо, значит, можно при всех обсуждать, а ваше только друг с другом, вернее, один на один?

И Феликс вновь улыбнулся!

— Друг с другом? Интересно… Я не это, конечно, имел в виду, но если ты хочешь, я готов рискнуть остаться с тобой один на один и попытаться не пропустить немотивированную агрессию…