Улыбка бога Птах

– Что бы никогда, ты понял меня никогда, даже не держал мысли доверить эти знания папирусу или бересте или пергаменту. Эти знания ты должен хранить только в собственной голове и передать достойному, если найдешь такого. Запомни это навсегда!!!

Когда обучение, совпав с завершением строительства усыпальницы и созданием курганов над верной дружиной ушедшей вместе с князем, подошло к концу, он отважился задать вопрос.

– Откуда и почему пришла ты сюда, великая жрица? Зачем открываешь мне сокровенный ларец знаний, доступных лишь избранным. Чем заслужил я такую милость?

– Я приду к тебе сегодня ночью и отвечу на эти вопросы, – сказала ему смуглая дочь фараона.

Редактор, как главный волхв жил в отдельном шатре. Жрица пришла к нему после вечерней трапезы у костра. Она села на груду шкур в углу, спросила.

– Ты хотел знать, откуда и зачем меня прислали к тебе?

– Да жрица, я хотел знать это, – кивнул волхв.

– Знаешь, – неожиданно сказала жрица, – Меня всегда удивляло, почему у вас на севере такие светлые ночи? У нас в далеком храме Карнака, ночи черные, как волосы жриц Богини Сехмет. Они настолько черные, что совершенно не видно, кто подкрадывается к тебе в этой темноте, если ты не можешь видеть по ночам, как кошка. Скажи, разве тебе не открыли тайны бытия там, в храме Карнака?

– Нет, жрица, я был только учеником. Я был взят туда и послан назад сюда провидением Богини войны для создания Царства мертвых на северном конце оси мира, потому что ось должна опираться на два центра, для того, чтобы веретено жизни крепко стояло в прялке судьбы.

– Красиво говоришь волхв. А ты знаешь, зачем в прялке судьбы стоит веретено жизни? – она мягко приложила ему ко рту свою ручку, пахнущую какими-то травами и морской водой, – Не отвечай. Веретено хранит кудель, из которой прядутся нити судьбы всех, кто живет в этом мире. А у этой прялки стоят богини судеб, вы их называете Норны, с острыми ножами, дабы обрезать нити тех, кто уже выполнил свою долю в мире людей. Твоя нить еще только начала прясться.

– Спасибо жрица за пророчество, – склонил голову волхв.

– Молчи, – она опять прикрыла ему рот. Ему показалось, что ее рука мягка, как кошачья лапа, – Молчи. Ну почему у вас такие светлые ночи? А знаешь ли ты волхв, что такое блаженство?

– Я воин…, – начал он.

– Молчи, – кошачья лапа совсем закрыла ему рот, – Блаженство это и есть тайна бытия, которую тебе не открыли в храме Карнака. Какие светлые ночи…, – и вдруг рот ему закрыли мягкие теплые губы.

Жрица потянула его на себя, падая на шкуры и как змея выползая из своих платьев. Волхв, не ожидавший этого, растерялся, а ее руки мгновенно освободили его от одежды и развернули на шкуры спиной вниз. Через мгновение жрица очутилась сверху и как умелый всадник начала с ним любовную игру, о которой он даже не слышал в долгих воинских разговорах у костра. Она знала то, что наверно изучают только жрицы в далеких южных храмах, прислуживая красным жрецам богини войны. Смуглая дева была хорошо видна в свете белой ночи. Они извивалась как змея, бедра ее вращались и заставляли его проникать в нее так, как он даже и не мог помыслить. Она переворачивала его и крутилась сама, она играла с ним, как играет кошка с мышью, и вдруг превращалась в ласковую и покорную львицу, играющую с могучим львом. Она кусала его и царапала неожиданно острыми когтями, и сама слизывала кровь, тотчас же заживляя раны. Наконец она устала и, откинув назад мокрые от пота черные, как вороново крыло, волосы, разметавшиеся по ее смуглому телу и, то скрывающие, то открывающие его при каждом движении, упала на шкуры. Протянула руку, взяла ковш квасу, залпом опорожнила его. Затем вылила на себя и стала слизывать с себя квасную пену, красным влажным языком. Он не смог удержаться и последовал ее примеру, захлестнутый вспыхнувшим вожделением. А она подставляла ему всю себя, грудь, шею, бедра, и тут же возобновила любовную игру, уже не сдерживая себя ни в чем. Они снова взлетели к звездам, пролетая мимо Медведицы, Водолея, Скорпиона. Ныряя в молоко Млечного пути, и путаясь в Волосах Вероники. Он видел в черном небе героев и богов, понимающе кивавших им в след, стыдливо улыбающихся богинь, кидавших им лотосы. Когда он почти начал терять силы и сознание его уже держалось на волоске, она опять оказалась сверху и, завершив победно аккорд всей их ночной песни, вдруг издала львиный рык. Волхв открыл глаза. Это была сама Богиня Семхет. Богиня Львица. Он провел ночь любви с Владычицей Востока. И это было последнее, что он помнил. Сознание покинуло его с последним порывом любовной бури, все разрушающим девятым валом блаженства накатившимся на него и ее одновременно. Валом, исторгнувшим любовный визг из пасти дикой кошки и вспыхнувшим внутри волхва опаляющим оранжевым цветком пустынного солнца.

– Слышу, – откликнулся Редактор из ямы, – Просто, будто что-то в мозгу стрельнуло, прямо, как огненный шар взорвался!

– Может, хватит копать? – осторожно спросил Банкир.

– Да все уже, – сказал Редактор, смахивая землю с огромного валуна на дне ямы, – Нашел!