Улыбка бога Птах

Редактор в растерянности остался сидеть с пустым бокалом в руках один. Он покрутил бокал, поставил его на столик. Потом пошел туда, откуда раздавался перезвон струн гитары. Взгляд его растеряно блуждал по фракам, гусарским ментикам, кринолинам, искрящимся бриллиантам, свечам в канделябрах и вдруг неожиданно наткнулся на гобелен с изображением библейской сцены. Он даже не вглядывался, что за сюжет был на гобелене, его внимание приковала к себе изображенная в самой середине сцены Звезда Давида. Шестиконечная звезда. Два треугольника вершинами друг к другу. Он сразу вспомнил мистику символов. Равнобедренный треугольник вершиной вниз – символ женщины, чаши, сосуда, природы и воды. Равносторонний треугольник символизирует завершение. Треугольник олицетворяет собой силу богов. Равнобедренный треугольник вершиной вверх – символ мужчины, жизни, огня, солнца и клинка. Три его стороны – это любовь, истина и мудрость. Треугольник олицетворяет собой силу людей. Комбинация мужского и женского треугольников – священный Грааль, соединенные чаша и клинок, огонь и вода. Символ жизни и источник божественной власти. Клинок! Как выстрелило у него в мозгу. Клинок! Меч! Символ Солнца. Вершиной вверх, в сторону севера. Вот куда должен был показывать направление меч под Головой! В сторону севера! На Питер! А где-то там должна быть Чаша. Вода. Лед! Вот в чем смысл надписи на камне. Солнце и Лед. Меч и Чаша. Два треугольника. Сила Богов и сила людей. Он все понял. Почему его влекло в Питер. Надо найти Чашу! Размышляя, Редактор продолжал перемещаться по зале, не замечая никого вокруг.

– Друг мой, – вдруг раздалось рядом с ним, – Некогда Александр Македонский попенял своему учителю. «Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я бы хотел превосходить других не столько могуществом, сколько знанием о высших предметах», сказал он ему. Великий Аристотель ответил неразумному воину. «Хотя эти учения и обнародованы, но вместе с тем как бы и не обнародованы». Запомни, друг мой. Не всякому дано видеть истину даже в самом простом. Запомни, – и кучерявая голова утонула в волне пышных причесок, обступивших поэта светских дам.

Голос Пушкина стал удаляться. Его заглушил голос плачущей скрипки. Потом и она стала звучать все тише и тише и, наконец, на ее место заступила далекая песнь жаворонка. Редактор посмотрел в голубое небо, в высоте которого еле различалась точка взлетевшей туда птицы. Уверенно встал и крикнул вниз, где у машины его ждали остальные.

– Едем в Питер! – про себя добавил, – Ай, да Пушкин! Ай, да, сукин сын!

Джип пробежал проселок, объехал Лугу, уверенно занял свое место на бетонной ленте трассы Киев-Ленинград. Мотор его монотонно пел «В Питеррр, в Питеррр, в Питеррр…», навевая философские мысли и убаюкивая в теплом чреве уютного металлического кита. Редактор продолжал систематизировать свои знания мистических символов, теперь уже пытаясь по совету светоча русской поэзии, найти скрытый смысл в простом. Он сразу вспомнил свой сон про Навских братьев. На границе двух миров. Мира богов – Нави и мира людей – Яви. Треугольник вершиной вверх и треугольник вершиной вниз. Боги – чаша и люди – меч. Меч – силу людей мы нашли. Будем думать так. Будем надеяться. А что же такое чаша? Что такое сила богов? В чем ее изюминка, если так можно сказать? Где тут собака зарыта? Может, ее и принес Рюрик на эти берега и спрятал до времени на границе двух миров? Чушь какая-то! Мистика. Вообще. Размышлял он под мерный шум мотора. Вообще, что там сказано про самую таинственную святыню всех мистических братств и обществ? Про этот самый непонятный никому Святой Грааль. То же кстати чашу. Отметил Редактор. Так что там про то, куда его спрятали? Он сразу вспомнил Лорда Байрона. Что-то меня сегодня на поэзию пробило, усмехнулся этой своей мысли. Что там Байрон?

Улыбка – горю лишь угроза,
Из-под нее печаль видней;
Она – как на гробнице роза;
Мученье сжатое сильней.
Вот меж друзей в беседе шумной
Невольно чаша оживит….