Улыбка бога Птах

– Да ничего, – успокоил его Редактор, – Пошли, – про себя добавил, – Предчувствие какое-то.

Они подошли к памятнику как всегда окруженному туристами и молодоженами. Походили вокруг него. Байку про надпись, что читается целиком с двух сторон, они уже знали после первой экспедиции в Шлиссельбург. Продюсер сейчас разъяснял ее Банкиру, не ездившему в прошлый раз.

– Надпись читается целиком, – говорил он, обводя Банкира вкруг памятника, – Тогда звучит она так. «Petro Primо Catharina Secunda», а с другой стороны «Петру Первому Екатерина Вторая». Вместе это будет выглядеть приблизительно так: «Краеугольному Камню Высшая или Верховная Посвященная или Просветленная или Очищенная (если дословно) Петру Первому Екатерина Вторая».

Редактор не стал слушать дальнейших пояснений и подошел к Медному всаднику поближе.

– Обратите внимание друг мой, – услышал он сбоку.

Повернулся перед ним стоял человек, разительно напоминавший Пушкина, только одетый по-современному.

– Обратите внимание, – продолжал подошедший, – Конь ведь не топчет змею, что у него под копытами. Он опирается на нее. Да и с технической точки зрения, это третья точка опора у скульптуры. Без нее Медный всадник бы рухнул…

– Без змеи? – оторопело переспросил Редактор.

– Без Змея. Это Змей, друг мой. Приблизительно такой же, какого поражает Святой Георгий. Да, без Змея Медный всадник тут просто не удержался бы, – повторил странный незнакомец, – И еще обратите внимание, какой камень в основании.

– Гранит, – ответил Редактор.

– Гранит, друг мой, гранит это Вы правы. Причем местный гранит, – кивнул знаток, – Эта скала называется Гром-камень, друг мой. В основании нового града и нового рывка России лежал краеугольный камень древней славы. Алатырь-камень. «На каждом луче Востока ищут Камень», так было сказано в книге мудрых. Не всем дано его найти. Позвольте напомнить великие строки?

– Уж, не из Пушкина ли? – не удержался Редактор.

– Несомненно, друг мой, – незнакомец отставил ногу, поднял руку. Курчавая его голова повернулась в сторону памятника Петру, и он внятно прочитал. Ужасен он в окрестной мгле!

Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта! А в сем коне, какой огонь! Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта?

– Каково? – рассмеялся он, – Думайте, друг мой, думайте. Найдите сложное в простом, – знаток Пушкина, резко повернулся и скорым шагом скрылся за серой скалой основания памятника. Порыв ветерка донес его слова из-за скалы, – А зря вы, друг мой, Пушкина решили не любить. Пушкин наше все…

– Это кто был? – подошел Оператор.

– Пушкин, – выпалил Редактор.

– Какой? – опешил Оператор.

– Александр Сергеевич, светоч русской поэзии.

– И чего он? – на полном серьезе переспросил маг видео камеры.

– Стихи читал, – пояснил Редактор, – А потом, вдруг обиделся.

– Надо все-таки было камеру взять, – покачал головой Оператор.

Из-за скалы неожиданно вышли Банкир с Продюсером, на ходу продолжая о чем-то спорить.

– О чем дебаты? – спросил Редактор.

– Да вот Банкир подбивает нас поехать в Шлиссельбург. Я ему объясняю, что мы там уже в прошлый раз все облазили и даже засняли все ужасы царизма. Но у него аргумент.

– Какой же, позвольте полюбопытствовать?

– Да нет никакого аргумента, – просто сказал Банкир, – Вы там были, а я нет!

– Заметьте господа, аргумент достаточно весом и контраргументов не имеет. Вывод простой. Едем в Орешек. Там и ночуем, – подвел итог дискуссии Редактор.

– А старцев встретить не боишься? – спросил Продюсер.

– А мы их не обижали. Если мне не изменяет память, расстались мы с ними у сфинксов. Притом ты им сделал последний наш презент – бутылку коньяка. Так?

– Так, – согласился Продюсер, – После бутылки коньяка, плохих воспоминаний остаться не должно. Поехали в Шлиссельбург. Буду даже рад увидеть наших ведунов.

– Тогда, что ж, решили. Едем.

Команда раскланялась с бронзовым Петром, прыгнула в машину и та уверенно взяла курс на Невский проспект. Выскочила на площадь Восстания, затем на Старо-Невский проспект. У Александро-Невской лавры повернула налево на мост имени того же самого Невского, перескочила по нему через медленно несущую в Балтику свои воды Неву, и очутилась в районах – Большой и Малой Охты.

Глава 10. В поисках чаши

– А здесь, между прочим, и стоял тот самый легендарный Ниен, – пояснил Редактор.

– Где? – не отрывая глаз от дороги, спросил Банкир.

– Чуть левее, там, где Охта впадает в Неву.

– Посмотрим, – Банкир свернул вдоль Невы.

Джип вылетел на слияние рек, проехав металлический, клепаный мост Петра Великого, при большевиках носивший имя Большеохтинского моста и, затормозив всеми четырьмя колесами, встал как вкопанный.

Редактор, нажал на кнопку, опуская окно. Перед ним неожиданно предстала панорама средневекового то ли городка, то ли маленького государства Ниен, раскинувшегося вокруг крепости, стоявшей на высоком берегу. Он видел все течение Невы до самого устья как бы с высоты птичьего полета.