Улыбка Пеликена

– Вот, моя дорогая. – Он с трудом сдерживал смех, продолжая одной рукой держаться за живот. – Фотография драги, перерабатывающей породу установки. И мне кажется, что она совсем не похожа на деревянный домик с колючей проволокой.

– Ну, я же ничего не придумываю! Просто мне интересно, как золото находят и достают из земли. И если ты лучше знаешь, как это происходит, то расскажи, и не прикалывайся надо мной.

– Геологи дырявят поле месторождения через сто, двести метров, определяя границы и глубину залегания золота, – начал Глеб свой рассказ. – Затем бульдозеры делают вскрышу – убирают пустой слой земли; обычно это бывает по руслам рек. И только потом приходит драга и начинает просеивать породу, отделяя золото, которое, кстати сказать, накапливается машиной в строго защищенном месте. Каждые сутки металл достает человек, имеющий специальный допуск к такой работе, он же перекладывает его в дюар – широкий металлический сосуд с узким горлом. В физике и медицине их часто используют для хранения жидкого азота. Потом, по мере наполнения этих сосудов, вызывается вертолет, который доставляет золото в Магадан.

Виктория молчала, переводя глаза с фотографии на Глеба и обратно, порой в недоумении хмыкая и пожимая плечами.

– На прииске есть участки, которые не выгодны для промышленного использования больших машин, они отданы частным старателям в артели. Вот, наверное, там еще пользуются деревянными лотками, о которых и рассказывал муж твоей подруги.

– Ой, – вздохнула Виктория, – а как было красиво! Много золота, и он туда руки опускает…

– Вот над этой частью твоего рассказа я больше всего и умирал от смеха. Даже если допустить, что кто-то выписал ему пропуск, и он попал в хранилище золота, то как он мог умудриться засунуть руки… – Глеб снова представил себе это и улыбнулся.

– В горлышко сосуда диаметром всего три сантиметра.

– А может, – решила заступиться за журналиста Виктория, – он трогал золото, когда его доставали из этой огромной машины и пересыпали в кувшины, о которых ты говоришь?

– Не-а, – Глеб прищелкнул языком, – не получается! Суточная добыча металла по прииску в среднем от двухсот до четырехсот граммов. Поэтому в лучшем случае он мог только мизинец куда-то сунуть. Но и это ему вряд ли удалось бы сделать, потому что даже я, имея первую категорию допуска, не могу приблизиться к золоту на расстояние, позволяющее дотронуться до него. В лучшем случае, этот журналист был в конторе прииска, и ему дали возможность издалека сфотографировать работу по вскрыше породы.

– А мы-то сидели все вокруг него, как клушки, со ртами открытыми и представляли, в каких интересных местах он побывал. – Виктория отдала фотографию драги обратно.

– Журналист, говоришь… И в какой газете он работает?

– Не знаю, в какой-то гарнизонной!

– Что?! – Смех снова стал возвращаться к Глебу. – Военному разрешения для посещения прииска никто не даст, а это значит, что он вам либо чужой рассказ на уши повесил, либо вообще все нафантазировал.

– Ну и ладно, и Бог с ним! Зато мы весело провели время. В следующий раз обязательно пойдем вместе, я обещала познакомить всех с моим вечно катающимся по командировкам мужем. Только дай мне слово, что если он опять начнет привирать или фантазировать, ты не будешь его останавливать и выводить на чистую воду, и вообще – не надо никому говорить, где и кем ты работаешь.

– Хорошо! Только я думаю, это невозможно долго сохранять в тайне. В «Советской Чукотке» периодически появляются мои статьи, случается, местное телевидение приглашает…

– Кстати, – перебила она его, – что произошло перед самым твоим отъездом в Магадан? Захожу в учительскую, и слышу, как девчонки между собой разговаривают: «Вчера смотрела телевизор, программу «Пульс». Сидит полуголый секретарь райкома партии, и рассказывает про какую-то китайскую борьбу». А другая ей отвечает: «Да, коммунисты эти совсем оборзели, с жиру бесятся!!» Поэтому мне очень хочется посмотреть эту передачу и одежду, в которой ты красовался перед камерой.

– Одежду ты стираешь постоянно, после каждой тренировки, это моя черная жилетка с иероглифами штаны на завязках.

– Глеб попробовал чай, но тот уже остыл. – И почему сразу «красовался», ревнуешь что ли?

– Ой, очень надо! – Виктория поднялась, хитро улыбнулась и встала к раковине мыть посуду.

Глеб посмотрел на ее волосы, спину, опустил взгляд на плотно обтягивающие попку джинсы, и… не дав ей возможности вытереть влажные руки, понес в спальню, рассказывать о технике колонкового бурения, используемого геологами в поисках полезных ископаемых.

Завтрак и распихивание детей по детским садам прошли как обычно в суматохе и беготне. Переступив порог рабочего кабинета, Глеб сел в кресло с намерением немного перевести дух после утренней беготни, но, даже не успев заглянуть в свой ежегодник, услышал громкий звонок отдельно стоящего аппарата, соединяющего его с председателем КГБ по Чукотскому автономному округу.

– Да! – сказал он резко, подчеркивая голосом утреннюю деловитость.

– Михалыч, чего не хвастаешься? Или что, вы с начальником милиции решили все лавры по этому делу в свой супчик положить?!

– Не понял! По какому делу? Какой супчик?

– О артист, даже голос не дрогнул! Думаешь, мы тут зря хлеб едим! Знаем, знаем, как твой дружок отличился! Ладно, прими мои поздравления! Надеюсь, магарыч проставите, не зажмете событие! – В трубке раздались гудки.

Глеб удивленно посмотрел на телефон, раздумывая над услышанными словами и, положив трубку обратно на рычаги, удивленно присвистнул.

– Валя. – Нажал он на кнопку селектора. – Соедините меня с начальником райотдела.

– Глеб, ты вернулся! – Услышал он через несколько секунд.

– Я-то вернулся, а вот чего ты, чертяка усатый, натворил?! Мне с утра комитетчики звонят!

– Натворил? Да я тебе в отчетах такую жирную галочку нарисовал, пока ты по Магаданам катался. Мои орлы из ОБХСС в аэропорту и на зимнике провели задержание группы старателей и пресекли незаконный вывоз золота из района.

– Да ты что? Вот это да! Вот и не верь после этого в стечение обстоятельств. Я же в обкоме два дня назад за это золото по башке получил!

– Глеб, давай, приезжай ко мне. Здесь в предвариловке такой зубр сидит, глазам не поверишь, настоящий враг, матерый!

– Ваня, лечу!.. А подожди-подожди!!! Сколько золота изъяли?

– Не знаю, у меня весов нет! Послал бойца в ювелирторг, сейчас должен принести.

– Приблизительно-то можешь сказать?! Один килограмм, два?

В трубке раздался сильный, густой смех начальника милиции.

– Два мешка неподъемных, я внутрь заглянул, а там даже крупные куски есть, на расплавленные камни похожие.

– Е, я уже у тебя! – Глеб вскочил и, пробегая мимо Вали, крикнул, чтобы она позвонила в гараж насчет машины, и помчался по ступенькам вниз.

Мешки оказались значительно меньше, чем рисовало воображение Глеба, пока он ехал к зданию РОВД. Разговаривая с оперативниками, он быстро понял, что не хитро спланированная операция, а обычное пьяное веселье загулявшего в аэропорту старателя, и его глупое шараханье среди пассажиров с крупным самородком в руках привело к неожиданной удаче. Но самым забавным и по-настоящему северным в этом эпизоде было то, что люди, к которым подходил старатель, просто так, безо всяких обязательств давали ему деньги, веря, что вышедший из тундры человек остро нуждается в празднике души. Поэтому когда два сержанта подобрали его, лежащего на полу в зале ожидания, и досмотрели рюкзак, они не поверили своим глазам и сразу вызвали высокое начальство.

Дав старателю отоспаться и прийти в себя, его начали допрашивать в здании районного отдела внутренних дел. И, к моменту возвращения Глеба из Магадана, опытные следователи и руководимый ими усатый подполковник с детскими глазами потихонечку вытянули из него кто, куда и как воровал в артели золото.

К тому моменту, когда в кабинете у начальника милиции Глеб разглядывал самородки и золотой песок, уже было задержано пять человек.

– Слушай, Михалыч, есть тут один баклан, он точно по твоей части, политический. Это я про него тебе по телефону говорил – настоящий зубр. Не хочешь в допросе поучаствовать?

– Политический – что ты имеешь в виду?

– А вот сам сейчас посмотришь! Присаживайся, с таким экземпляром пообщаться тебе точно никогда не доводилось.

Он нажал на кнопку, вызвал дежурного и через несколько минут в кабинет вошел худощавый мужчина. Волосы на голове его и борода были словно облака; казалось, такого белого цвета у седины в жизни не бывает, и у Глеба появилось ощущение, что сам былинный бог с картины Васнецова «Саваоф» зашел к ним в гости.

– Вот, товарищ секретарь, полюбуйтесь на этот экземпляр! А ты ближе подойди и садись! – обратился он к задержанному и, взяв со стола лист бумаги, стал громко читать с него.

– Кулыбин Нифонт Иванович, тысяча девятьсот восемнадцатого года рождения. Из раскулаченных середняков. Во время войны служил полицейским в Белоруссии, в сорок четвертом сдался красной армии. Пятнадцать лет отсидел на Колыме, освободился в начале шестидесятых. Материк ему закрыли, предложили вольное поселение. Он выбрал наш район и вот уже двадцать лет работает старателем в артели «Звезда».

Пока Василий озвучивал документ, Глеб внимательно рассматривал старика. Оказалось, на левой руке у него отсутствовали два пальца, а на правой большой был без фаланги. Глубокий шрам на щеке немного скрывала густая борода, глаза были мутными и уставшими.

– Был задержан для досмотра, – продолжал Василий, – на трассе Отрожный – Марково, при нем обнаружен рюкзак с золотом. Пояснить его происхождение отказался. Ну, Нифонт.

– Начальник милиции положил бумагу на стол и поднял глаза на старика. – Поведай нам: куда ты ехал с таким количеством золота, и кому оно принадлежит?

В кабинете стало тихо. Двое смотрели на третьего, а тот, казалось, никуда не смотрел – понять направление его взгляда было невозможно.

– Молчишь! Думаешь, твои подельники – крутые парни и не сдадут тебя. Смотри! – Василий немного привстал с кресла, взял другую бумагу и начал читать.

– Я, Семенов Николай Петрович, русский, одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения, приехал с золотом в аэропорт «Анадырь», выполняя указание старца Нифонта… – Он поднял глаза и посмотрел на реакцию задержанного. Тот, казалось, даже дышать перестал. – Должен был вылететь в Магадан, но из-за непогоды задержался на три дня… Ты глухой, что ли? – перестав читать, резко выкрикнул подполковник. – Посмотри на него, Михалыч, он даже бровью не ведет! Сидит тут, как сова с выпученными глазами, и в молчанку играет. Может, тебя в камеру кинуть с двумя сержантами, у них вопросники резиновые, быстро твои старые кости к мозгам приставят?..

– Не шурши, начальник, – произнес старик тихо, едва шевеля губами, – убьешь подследственного, запаришься отписываться. Лучше чаю вели принести.

Василий рассмеялся.

– Нет, ну ты погляди на него! Чаю, бараночек с вареньем подать просит. Ну, сейчас тебе все принесут! – Он нажал на кнопку, дверь в его кабинет тут же отворилась, и на пороге появился конвоир.

– В карцер, на хлеб и воду. Будет проситься на допрос, меня и следователей два дня не беспокоить. Пусть посидит, подумает, водички попьет свеженькой… Глядишь, и вспомнит чего.

– Вась, а не круто ты взял, он вроде говорить хотел начать?

– сказал Глеб, как только они остались в кабинете вдвоем.

– Думается мне, он только чая и хотел попить. Знаю я ихнего брата, насмотрелся, когда опером работал – таких никаким молотком не расколешь, ядреные орешки, а этот вообще, похоже, кремень. Прикинь, его еще НКВД допрашивало! Но теперь это не мое дело.

– То есть? Что ты хочешь сказать?

– Хищение в особо крупных размерах у государства является вотчиной КГБ. День-два, и дело у меня заберут. Ты-то откуда узнал, что мы старателей поймали?

– Председатель по прямому позвонил, поздравлял с хорошо выполненной работой.

– Вот видишь! К бабке не ходи, он сейчас бумажки у моего областного начальства выправляет, и завтра, максимум послезавтра явятся мальчишки в пиджаках и всех фигурантов увезут в Магадан.

– Подожди, – Глеб поднялся со стула, – так не пойдет! Нам нужно раскрытие на райотдел оформить, и исходящие документы по золоту тоже должны быть от нашего района.

– Не волнуйся, – Василий улыбнулся, – я сам в этом деле знаешь, как заинтересован! Мне же нужно третью большую звездочку получать, должность у меня полковничья, выслуга есть, друг – секретарь, что я, повышения не заслужил? – Он лукаво улыбнулся и подмигнул Глебу.

– Ох, Васька ну ты и ушлый жучара! Тебе это дело в руки свалилось от линейного лейтенанта, а ты себе уже дырочку на погоне сверлишь.

– И замечательно, у нас как в кино – вор должен сидеть в тюрьме, а нос – быть в табаке. И потом, насколько я понимаю, ты тоже внакладе не остаешься! Небось, к цифрам по сдаче золота государству, прибавишь кило двадцать… – Он подошел к мешкам и, достав несколько небольших самородков, продолжил:

– А то и все двадцать пять, взвешивать нужно.

– Так что же мы сидим, время теряем?! – Глеб от удовольствия ударил в ладоши. – Где твои гонцы, что за весами в Ювелирторг ушли?

– Да тут, небось, в приемной сидят, команды войти ждут.

– Он нажал на кнопку селектора и грозно, уже чувствуя себя настоящим полковником, произнес: – Где эти сукины дети, что за весами пошли?

Ему не ответили, но дверь в кабинет открылась раньше, чем он успел убрать палец с кнопки переговорного устройства.

– Что это? – Глеб подошел к небольшой квадратной коробочке, поставленной на стол дежурным.

– Что это? – так же недоумевая произнес начальник милиции.

– Весы! – отрапортовал лейтенант.

Глеб достал из коробки бумажку с надписью «Инструкция» и стал читать.

– Завод «Калибр», весы ювелирные, точность взвешивания до второго знака после запятой, максимальная порция – сто граммов.

Он поднял глаза на Василия, растерянно перевел взгляд на мешки с золотом и начал хохотать. Через несколько секунд все, кто были в кабинете и приемной загибались от смеха, и только молоденький дежурный оставался серьезным. Он не понимал реакции старших товарищей и начальника, искренно считая, что хорошо справился с поручением и доставил в райотдел весы высокой точности.