Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Поразительно, насколько быстро ко всему привыкает человек. И если раньше это казалось мне достоинством нашего брата, то теперь я чаще думаю: насколько же мы слабы. Как сильно нас можно прогнуть, как долго мы готовы закрывать глаза и адаптироваться к чему угодно… И беда в том, что зачастую это происходит не из истинного принятия, чистого библейского смирения перед концом, а из банальной трусости.

Не всегда. Но часто. Возможно, научиться отличать одно от другого, быть честным в понимании причин, ведущих к тому или другому выбору, – одна из важнейших задач для каждого из нас.

Артур подлил мне вина, выдергивая меня обратно в разговор о сетях заклинаний:

– Если одновременно высвобождается очень много энергии, то реальность надувается, как воздушный шар. В других мирах такой избыток силы не приносит проблем. Но наш мир соседствует с миром Тварей – и раздувшись, он лопнет, впустив в себя орды врагов и, соответственно, сдохнув раньше времени. Существует два варианта того, как может высвободиться такое количество энергии. Во-первых, как раз таки внезапный разрыв какого-нибудь очень глобального, серьёзного заклинания – например, единой всемирной сети защиты. Помнишь, ты удивлялась, что ничто не отгораживает наши государства от земель постапокалипсиса? Раньше отгораживало, но сейчас это слишком опасно: если щит такого объёма по какой-то причине рухнет, вместе с ним обрушится весь мир. По этой же причине у нас сейчас отключены материковые и городские телепорты, а также почти не используется зеркалидение…

В мире Гало «зеркалидение» было обычным словом, но у нас на Земле оно бы точно было сокращением от «зеркального телевидения» – суть крылась именно в этом.

– А каков второй вариант?

– Смерть по-настоящему могущественного существа. А именно: небесного дракона Ойгонхарта. Только он из всех ныне живущих достаточно силен, чтобы своей смертью пошатнуть ткань бытия. Но, к счастью, он находится в добром здравии.

– Дракон Ойгонхарт!.. Это не он ли должен прилететь на финал экзаменов и разорвать нашу с тобой связь? – воскликнула я.

– Он, – Артур улыбнулся, но в глазах его промелькнула грусть. – Совсем скоро ты будешь свободна от моих чар, Вилка.

«Не ото всех твоих чар, – подумала я. – Ох, не ото всех».

Мы чокнулись по этому сомнительному поводу, и звон хрустальных бокалов взмыл к луне. Точнее, к трём лунам.

Неожиданно сильный, но тёплый ветер вдруг промчался меж скал, зашумел кронами редких горных деревьев. Он сдул с поверхности озера разноцветный туман, мгновенно окутавший нас мерцающей дымкой, сорвал лепестки с цветов и чуть было не опрокинул всю вазу. Мы с Артуром подхватили её с двух сторон, и пальцы наши, как в старых добрых романтических фильмах, встретились где-то на середине тонкого стеклянного горлышка…

Мы замерли, как застигнутые на месте преступления сообщники.

Эдинброг, вместо того чтобы убрать свою руку, вдруг потянулся вперёд, мягко и неспешно пробежался пальцами по тыльной стороне моей ладони и остановился в районе запястья, обхватив его и положив большой палец туда, где у меня под кожей трепетала тонкая жилка. Так он и застыл, наклонив голову и задумчиво глядя на меня исподлобья.

– Ты что, мой пульс измеряешь? – сообразила я.

– Ага, – подмигнул Эдинброг.

– Зачем? – Я рассмеялась.

– Хочу понять, насколько ты волнуешься в моём присутствии.

– Ещё чего! Я совсем не волну… – начала я и осеклась.

Даже я чувствовала, как громко пульсирует вена под его пальцем. Будто тяжёлый бит из колонки на музыкальном фестивале.

– Ага, вот так оно мечется, когда ты лжёшь.

Артур вскинул брови – высоко и чуть насмешливо, – а потом поднял мою руку и вдруг поцеловал в то самое заветное место, где пунктиром пели отголоски сердцебиения.

У меня перехватило дыхание от этого жеста – такого нежного и одновременно властного: ведь Эдинброг продолжал крепко сжимать моё запястье.

– Для чистоты эксперимента: теперь скажи какую-нибудь правду, пожалуйста.

– Ты очень красивый, – вырвалось у меня.

Артур с интересом наклонил голову.

– Не врёшь… – хмыкнул он. И тотчас деловито добавил: – Давай ещё!

– Ещё правду или ещё комплимент? – Я сощурилась.

– Можешь совместить. Ни в чём себе не отказывай.

– Хорошо.

Я помедлила, не зная, как лучше поступить: отшутиться? Или?..

И наконец, набравшись смелости, заговорила.

– Правда в том, что ты потрясающий, Артур. Ты умный. И добрый. И сильный. В тебе изумительно сочетаются серьёзность и озорство, и когда я смотрю на тебя, мне хочется танцевать. И если я во что-то верю всем сердцем, так это в то, что именно ты спасёшь Гало – кому, как не тебе, это по силам? А потом найдёшь себе мир по нраву и будешь там счастлив. Я видела много людей на Земле – нас там восемь миллиардов, шутка ли, – но таких, как ты, ещё не встречала. Я знаю, что ты заслуживаешь всего самого лучшего. Самой лучшей судьбы… и самого лучшего фамильяра. Впрочем, последнее с тобой уже случилось, – я подмигнула, за шуткой постаравшись скрыть слишком искреннее начало своего монолога.

Палец Артура на моём запястье едва заметно дрогнул. Зрачки медленно расширились.